скачать книгу бесплатно
Картель
Владимир Григорьевич Колычев
Колычев. Мастер криминальной интриги
В больницу с тяжелой черепно-мозговой травмой доставлена пятнадцатилетняя девушка, которую нашли на стоянке дальнобойщиков. По предварительным данным, ее изнасиловали и выбросили на ходу из машины. Расследование поручают старшему следователю небольшого подмосковного городка майору Севастьяну Глушкову. И выбор начальства пал на него не случайно. Глушков не так давно пережил страшную трагедию – его дочь была зверски убита местным уголовником. Но смерть родного человека не сломала, а закалила майора. Он стал непримиримым борцом с преступностью, и жажда справедливости теперь не оставляет его ни на секунду…
Владимир Колычев
Картель
Глава 1
Осатанелый взгляд, злобный оскал, с языка брызжут проклятия, с губ – пена. Преступник в бешенстве, а в руке у него нож. Он крайне опасен, и церемониться с ним никак нельзя, но и на поражение стрелять не стоит. Можно прострелить ему ногу… Но нет, рука с пистолетом поднимается на уровень груди, палец выжимает слабину на спусковом крючке. Выстрел, и преступник валится на спину, размахивая руками. Он должен упасть на пол, но почему-то проваливается в пропасть, на дне которой дышит огнем вулканическая лава, и, падая, продолжает изрыгать проклятия…
Хотелось бы посмотреть, как эта сволочь сгорает в адовом огне, но пропасть вдруг исчезает и вместо нее появляется темный потолок и люстра под ним. Электронный циферблат будильника высвечивает цифры – половина четвертого утра. Ну, так иначе и быть не может…
Жора Шухов снился далеко не каждую ночь, но всегда в одно и то же время. Может, их там, в аду, в половине четвертого утра поднимают с терновых постелей и бросают вариться в котел со смолой до самого отбоя? Если так, то это самое страшное время для него, потому и снится он своему палачу.
Севастьян Юрьевич Глушков давно уже привык к этим ночным кошмарам. Отмотай время на полтора года назад и дай ему в руки пистолет, он без всяких сомнений снова нажмет на спусковой крючок. Такая мразь, как Шухов, не должна топтать землю…
Нисколько не жаль этого подонка, и пусть он себе горит в аду, но сон, увы, не возвращается. Кошмар не страшный, но покоя нет. Всякие мысли в голову лезут, и, если не принять успокоительное, можно промучиться без сна до самого утра. Антидепрессант под рукой, на тумбочке, в жестяной банке. В комнате прохладно, как раз то, что нужно для пива…
А утром еще одна баночка пива. Вместо чая. Яичница, бутерброд с мягким сыром и пиво. Не самое лучшее начало дня, но что делать, если душа просит?
Еще одна баночка ждет своего часа в холодильнике. Но сначала нужно убрать со стола, вымыть сковороду, навести в кухне порядок. И кровать заправить надо, и спальню проветрить…
Севастьян Глушков жил один, за домом, кроме него, следить некому, и если он опустит руки, то быстро превратится в свинью, живущую в хлеву. Нет у него смысла в этой жизни, но и опускаться он не собирается. Зарядка, водные процедуры, завтрак, приборка. Самоконтроль выставил удовлетворительную оценку, и это можно расценить как успех, который неплохо было бы закрепить еще одной баночкой пива. Но это все, больше в холодильнике ничего нет. Это все потому, что Севастьян знал меру…
Он уже выходил из своего маленького домика, когда в кармане пиджака завибрировал телефон.
– Глушков? – строго и недовольно спросил начальственный голос.
– Так точно, – безрадостно отозвался Севастьян.
– Как состояние?
– В норме.
– Ну-ну… Давай в больницу, Глушков. Пациента с криминалом привезли. Разберешься, доложишь.
Начальник городского следственного отдела совсем молодой, тридцать три года ему, а он уже подполковник юстиции. Севастьяну сорок два года скоро будет, а он все еще майор. И старший следователь.
И ведь не скажешь, что подполковник Турыгин возглавляет отдел незаслуженно. Хоть и молодой он, да ранний. И работу свою знает, и заслуги есть, и руководитель неплохой. Одним словом, человек на своем месте. Но так ведь и Севастьян всегда был на хорошем счету, и вторая звезда на погоны ему тоже светила. Но он сам все испортил. Написал рапорт и перевелся из столицы в небольшой подмосковный городок, где родился и вырос. Перегорело у него внутри, поэтому нет никакого желания рвать жилы ради карьеры. Да и пристрастие к алкоголю не удается сохранять в тайне, потому и не стать ему начальником следственного отдела или хотя бы его заместителем. Хотя и с должности старшего следователя вряд ли его попросят, работать он умеет и от службы не отлынивает. Да, постоянно ходит «под мухой», но ведь это не мешает ему исполнять свои обязанности. И перегаром от него не тянет, а за руль он подшофе не садится, хотя может управлять машиной в любом состоянии.
К тому же с начальством Севастьян старался не пререкаться. И сейчас Турыгину ничего не сказал, хотя криминальными травмами должны были заниматься полицейские следователи, а не прокурорские.
Ничего не сказал он своему начальнику и правильно сделал, потому что в больницу с тяжелой черепно-мозговой травмой попала девушка-подросток, а происшествия подобного рода с несовершеннолетними – это их подследственность. Турыгин детали не раскрывал, но Севастьян узнал обо всем на месте.
– Совсем еще девчонка, лет пятнадцать, не больше, – вздыхала пожилая медсестра из приемного отделения. – А уже… – Она не договорила и с сожалением махнула рукой.
– Что уже?
– На выезде из Шировки ее нашли, там, где дальнобойщики ночуют.
– И что?
– Ну, а что она там ночью делала?.. И документов при ней никаких!..
Поселок Шировка располагался на московской трассе, в трех километрах от их города и в пятнадцати километрах от Москвы. Стоянка дальнобойщиков там со всем отсюда вытекающим – рэкет, проститутки. Разбойников с больших дорог уже давно не видать, но торговля женским телом процветает. Рядом со стоянкой точка, где сутенеры товар свой выставляют. И дальнобойщики девочку могут снять, и просто водители проезжающих мимо машин. Борьба, конечно, идет, но с переменным успехом.
Действительно, что делала девушка ночью в районе стоянки дальнобойщиков? И почему документов нет? Ведь сутенеры, как правило, забирают паспорта у своих подопечных.
– Разберемся… – сухо сказал Севастьян. – Кто потерпевшую доставил?
– Мужчина какой-то привез, – закивала головой медсестра. – Сказал, что чуть не сбил ее. Вышел, говорит, к ней, а у нее голова разбита. Шатало ее сильно, а к нам она в бессознательном состоянии поступила. Сейчас вроде бы в себя пришла. Это к Елене Матвеевне надо, она сегодня ночью дежурила, она вам все скажет…
– Обратимся… Этот мужчина координаты свои оставил?
– Да, фамилия, имя, отчество… – Женщина заглянула в рабочий журнал. – Желобов Илья Михайлович. Номер сотового телефона оставил…
Севастьян не стал откладывать дело в долгий ящик и позвонил Желобову. Он мог бы связаться с ним позже, если бы не время, которое сейчас могло работать против него. Его интересовало, есть ли в машине мужчины видеорегистратор. Оказалось, что есть. Более того, нужную Севастьяну картинку Желобов сохранять не стал – то ли не догадался, то ли не счел нужным. А запись на его видеорегистраторе «жила» всего двенадцать часов, а потом стиралась последующим циклом. И эти двенадцать часов уже заканчивались. Севастьян попросил Желобова сохранить запись, пообещал позже с ним связаться, чтобы выяснить подробности, и поднялся в нейрохирургическое отделение.
Елену Матвеевну он застал в ординаторской. Это была миловидная женщина лет тридцати пяти. Светло-русые волосы под накрахмаленной шапочкой, большие темно-серые глаза со стальным оттенком, губы тонкие, но красивые. Взгляд смелый, но в то же время в нем заметна неуверенность. Нет, в самой себе эта женщина была уверена, но мир вокруг казался ей хрупким, ненадежным, и она боялась, что все может разрушиться в любой момент. Во всяком случае так подумал Севастьян, глядя на нее. Елена Матвеевна смотрела на него с интересом одинокой женщины. Похоже, как мужчина он ей понравился.
– Вы из прокуратуры? – спросила она.
– Ну, в общем, да. Майор юстиции Глушков.
– Я знаю, кто вас интересует. Пойдемте.
Они прошли в палату, где на высокой койке лежала девушка лет пятнадцати-шестнадцати с повязкой на голове. Черты лица нежные, красивые, но еще не совсем оформившиеся. И не было в этом облике ничего вульгарного, порочного.
Внешних повреждений на лице не видно, если не считать мелкую царапину на правой щеке, но под глазами темные круги, да и худоба у девушки нездоровая. Изможденная она, истощенная какая-то.
Девушка находилась в сознании, но на Севастьяна смотрела тускло, если не сказать, безжизненно. Или это действие обезболивающих лекарств, или она еще не совсем пришла в себя. Скорее всего и то, и другое, но неплохо бы рассмотреть и другой фактор.
Глушков мягко взял девушку за руку, осмотрел внутреннюю сторону локтевого сгиба и заметил несколько маленьких точек. Следы внутривенных инъекций. Но ведь уколы ей могли сделать и в больнице.
– Как тебя зовут? – внимательно глядя на нее, спросил Севастьян.
– Не знаю, – еле слышно пробормотала она. – Я ничего не помню.
– Амнезия? – повернулся майор к Елене Матвеевне.
– Похоже на то, – кивнула врач.
– А общий диагноз?
– Закрытая черепно-мозговая травма, апоневроз не поврежден, но возможно сдавление головного мозга гематомой. Обследуем, будем лечить.
– И как долго продлится амнезия?
– Пока сказать не могу.
– Одежду осмотреть можно?
– Это в приемное отделение…
Севастьян движением головы показал на дверь, и они вместе вышли из палаты.
– Елена Матвеевна, скажите, вы назначали пациентке внутривенные уколы?
– Вы насчет следов от инъекций? Я тоже обратила на них внимание.
– Значит, они были еще до поступления в больницу?
– Да, были.
– Думаете, наркотики?
– Ну, возможно… Но вряд ли она сама себя колола. Вены у нее тонкие, плохо выраженные, а синяков нет. Тут рука специалиста чувствуется…
– Возможно, доморощенного специалиста, – вслух подумал Севастьян.
– Ну, наркоманы на это дело руку быстро набивают… Но если это наркотики, то девочка только в самом начале пути. Еще не поздно остановиться…
Елена Матвеевна отправилась в ординаторскую, а Севастьян спустился в приемное отделение, где ему предъявили одежду девушки. Длинная черно-желтая футболка-реглан с рисунком, коричневые легинсы со свежей дыркой на правой коленке, белые балетки. Вернее, некогда белые, а сейчас серые от грязи и пыли. Легинсы тоже запыленные, с прилипшими к ним травяными колючками. Футболка грязная и еще, можно сказать, затасканная. Судя по запаху, девушка носила ее дня три, если не больше. С джинсами та же история. Не свежая, мягко говоря, одежда. Но следов крови Севастьян не заметил. Карманов не было ни на легинсах, ни на футболке. И сумочки у потерпевшей не было. Из личных вещей, если верить медсестре, только нательный крест на золотой цепочке, который так и остался при ней.
Севастьян сложил одежду в пакет, опечатал его. Надо будет озадачить эксперта-криминалиста, чтобы поискал на ней признаки изнасилования или просто полового акта. Да и судмедэксперту работу нужно подкинуть, пусть осмотрит потерпевшую.
Он вернулся в нейрохирургическое отделение, заглянул в ординаторскую. Елена Матвеевна сидела за своим рабочим столом и торопливо заполняла историю болезни. Смена ее закончилась, осталось только передать дела, и можно ехать домой… Только ждет ли ее кто-нибудь там? Севастьяну почему-то казалось, что нет. Но ведь он мог и ошибаться, да и не его это дело.
– Что-нибудь нашли, товарищ майор? – подняв голову, с рассеянным интересом спросила она.
– Да пока ничего… Елена Матвеевна, вы уверены, что у потерпевшей амнезия?
– А вы сомневаетесь?
– Ну, мало ли что. Есть такое понятие, как женская солидарность, – улыбнулся Глушков.
– Думаете, мы с ней сговорились? – вроде бы искренне удивилась врач. – Зачем?
– Ну, может, она что-то натворила, а вам стало ее жалко.
– Глупости вы говорите… И что она могла натворить?
– В приемном отделении, например, считают, что девушка занималась проституцией.
– Да нет, не похожа она на проститутку… Нет, гинекологический осмотр я ей, конечно, не устраивала… Но вы посмотрите на нее, какая же она проститутка!
– А следы от инъекций?
– Если наркоманка, значит, проститутка?
– А она наркоманка?
– Ну, мы же с вами об этом говорили… Но там не так уж и много уколов, три-четыре, если не считать наших… Я бы не сказала, что у нее руки исколоты…
– Три-четыре, – задумчиво протянул Севастьян. – В день по уколу… Три-четыре дня…
Примерно столько времени потерпевшая не меняла одежду. Может, все это время ее держали где-то под замком? А чтобы девушка не создавала проблем, ее накачивали наркотиками… Но проблемы, возможно, все-таки возникли. Что, если девушка сбежала? Через лес бежала, через поле. Бежала, пока не вышла на московское шоссе, а там свои неожиданности…
– Это вы о чем, товарищ майор? – заинтригованно спросила Елена Матвеевна.
– Да пока только предположения… Вы же не будете возражать, если я сфотографирую пациентку?
Он снял девушку на камеру мобильного телефона и позвонил Желобову. А вечером того же дня встретился с ним.
Глава 2
Разрешение камеры слабое – запись нечеткая, к тому же темнота ночи прострелена бликующим светом от встречных машин, а все-таки видно, как из темноты на дорогу выбегает девушка. Движения хаотичные, дерганые – так в первые секунды бегает обезглавленный петух. Бегает, пока не упадет. И девушка упала – прямо под колеса машины.
Желобов вовремя взял влево и ушел от столкновения. Он остановил машину, но камера смотрела вперед, поэтому не зафиксировала, как он усаживал девушку в салон. Зато смогла выхватить номер стоящей на обочине фуры.
Фургон находился метрах в ста от места, где Желобов подобрал девчонку. Севастьян силился прочитать номер на фургоне. При остановке изображение смазывалось, поэтому приходилось гонять его в реверсном режиме. Темно, блики, нечеткость изображения, но ничего, он справится с задачей…
Майор успел разглядеть первую букву и две цифры, когда в кабинет зашел Турыгин.
– Ты что, Севастьян Юрьевич, уже набрался? – спросил он, подозрительно глядя на подчиненного.
Сытое лицо у Турыгина, черты – угловатые, хищные, нагловатые, а сам он весь откормленный, хотя и не толстый. Взгляд холодный, въедливый, нахально-ироничный. Увидев его впервые, Севастьян решил, что имеет дело с рвачом и мелкой душонкой, но, как оказалось, это не так. Турыгин и дело свое знал, и трусом никогда не был. Даже взяток не брал… Но подчиненного, чтобы выгородить себя, подставить мог запросто. Был такой случай, поэтому всеобщей, так сказать, любовью в отделе Турыгин не пользовался. Да и сам никого не любил. Ради своей карьеры он готов был на все, и Севастьян не должен был об этом забывать.
– Никак нет.
– А глаза чего красные?
– Да вот, зрение напрягаю, – кивнул Севастьян на экран компьютера. – Номер машины прочитать не могу.
– А что за номер? – подсаживаясь к нему, заинтригованно спросил Турыгин.
– Да машина, из которой могла потерпевшая сбежать.
– Та, которая из больницы?.. – поморщился начальник отдела. – Я думал, ты уже отказал в возбуждении дела.
– Нет, дело надо возбуждать, – покачал головой Севастьян.
– Заявления нет, пострадавшая ничего не помнит. Да и не было ничего. Что там, ушиб головного мозга? Шла, упала, стукнулась головой…
– Вряд ли, так головой не ударишься. Удар был нанесен, возможно, бейсбольной битой. А бейсбольная бита – любимое оружие дальнобойщиков.
