banner banner banner
По следам «Турецкого гамбита», или Русская «полупобеда» 1878 года
По следам «Турецкого гамбита», или Русская «полупобеда» 1878 года
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

По следам «Турецкого гамбита», или Русская «полупобеда» 1878 года

скачать книгу бесплатно

По следам «Турецкого гамбита», или Русская «полупобеда» 1878 года
Игорь Александрович Козлов

«По следам “турецкого гамбита”» – это путь от загадок «возни» русской армии под Плевной до абсурда ее «стояния» у распахнутых ворот Константинополя в ходе Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. Это путь, ведущий к пониманию той «необычной смеси самомнения и идеализма», которой отличалась внешняя политика трех последних российских императоров и которая в конечном счете привела Российскую империю к началу трагедии – августу 1914 г.

Игорь Козлов

По следам «Турецкого гамбита», или Русская «полупобеда» 1878 года

Моей дочке, Орловой Элине Игоревне, с любовью и надеждой…

О чем эта книга

В 2008 г. произошли два события, воскресившие в памяти один, казалось бы, давно похороненный в глубинах истории вопрос. Точнее даже то, как он был решен – не в пользу России. Речь идет о Восточном вопросе и о том, почему над черноморскими проливами все же не взвились российские флаги.

После нападения на Южную Осетию в августе 2008 г. грузинские войска были разгромлены и отброшены на свою территорию Вооруженными силами Российской Федерации. Однако на помощь Тбилиси поспешили страны НАТО. В гуманитарных целях, с грузом «бутилированной воды и детского питания», пройдя Босфор и Дарданеллы, к берегам Грузии стали подходить боевые корабли Североатлантического альянса. К сентябрю 2008 г. их насчитывалось уже десять, а по количеству противокорабельных и зенитных ракет большой дальности весь российский Черноморский флот в полтора раза проигрывал всего лишь пяти явившимся натовским кораблям[1 - http://nvo.ng.ru/wars/2008-09-05/1_blacksea.html].

Но в 2008 г. минуло 130 лет с момента завершения Русско-турецкой войны 1877–1878 гг., победоносные итоги которой вполне могли сложиться для России так, что уже в то далекое время навсегда бы избавили нашу страну от опасности появления у ее южных берегов боевых кораблей нечерноморских стран.

А за три года до указанных событий, 22 февраля 2005 г., на российские экраны вышел фильм «Турецкий гамбит», снятый по одноименному роману Бориса Акунина, действие которого разворачивается в годы той русско-турецкой войны. С кассовым сбором в девятнадцать миллионов долларов, он не только оправдал ожидания продюсеров, но и оставил далеко позади ближайших на тот период конкурентов[2 - Эксперт. 2005. 22–28 августа. № 31 (477).]. Фильм вызвал немалый общественный резонанс. Его активно обсуждали на телевидении, радио, страницах периодической печати.

Появление «Турецкого гамбита» на афишах кинотеатров совпало с переизданием капитального труда под редакцией В.А. Золотарева, посвященного Русско-турецкой войне 1877–1878 гг.[3 - Золотарев В.А. Противоборство империй. Война 1877–1878 гг. – Апофеоз Восточного кризиса. М.: Animi Fortitudo, 2005; Его же: В грядущее глядим мы сквозь былое. Война 1877–1878 гг. – Апофеоз Восточного кризиса. М.: АОЗТ «ЮПАПС», 1997.]. К 2006 г. отзвуки фильма обрели уже форму исторических произведений. Именно тогда увидела свет книга Н.В. Скрицкого «Балканский гамбит. Неизвестная война 1877–1878 гг.». Из названия было понятно, что как роман Бориса Акунина, так и фильм явно вдохновили автора. И вдохновили, похоже, противопоставить свое описание войны той версии, которая была предложена Акуниным[4 - Скрицкий Н.В. Балканский гамбит. Неизвестная война 1877–1878 гг. М.: Вече, 2006. С. 1.].

«Неизвестная война»?.. Да помилуйте. Последняя русско-турецкая война – это, пожалуй, одна из самых изученных войн российской истории. Еще 21 марта (2 апреля) 1879 г.[5 - Во избежание путаницы, в настоящей работе все даты XIX в. приводятся по старому стилю (юлианскому календарю), принятому в то время в России (а также в Болгарии, Сербии, Черногории и других странах), в скобках – по новому стилю (григорианскому календарю).] при Главном штабе была образована Военно-историческая комиссия по сбору и анализу документов войны 1877–1878 гг. Проработав тридцать два года, комиссия изучила и опубликовала огромное количество документов. На этой основе она подготовила и издала многотомное «Описание Русско-турецкой войны 1877–78 гг. на Балканском полуострове».

Именно на материалах Военно-исторической комиссии выстраивали свои работы все позднейшие исследователи русско-турецкой войны. Так что назвать ее «неизвестной» – ну, это все же лукавство.

Однако есть в последней русско-турецкой войне нечто такое, чему не сразу подберешь и точное определение. Казалось бы, очевиден ее благородный пафос. «Вся Россия соединилась в одном великодушном порыве: прийти на помощь славянским братьям и содействовать их освобождению», – писал современник тех событий, советник российского посольства в Вене, а впоследствии выдающийся историк, С.С. Татищев[6 - Татищев С.С. Император Александр II. Его жизнь и царствование. М.: АСТ, 2006. С. 673.].

В то же время эта война с Турцией предстает порой чередой явных несуразиц; нестыковок целей и средств, стратегий и тактик; откровенных «непоняток» и абсурдов. И чем дальше продвигаешься в ее изучении, тем больше она кажется какой-то странной, явно лишенной целостной логичности. Но и это оказывается лишь одним из пластов ее феноменологии. «Копая глубже», любой внимательный исследователь непременно выйдет далеко за рамки чисто военной тематики. И обязательно упрется в серьезнейшие вопросы российской истории, которые порой причудливо проявлялись в помыслах и действиях участников тех далеких событий. Точно так же Б. Акунин в романе и создатели фильма вольно или невольно задели очень любопытные и весьма тонкие струны нашей истории.

«Я шел на “Турецкий гамбит” со своими встревоженными родовыми эмоциями, надеясь на встречу с таинственным и мистическим», – писал о фильме в марте 2005 г. Александр Проханов[7 - Завтра. 2005. Март. № 10 (590).].

Не станем пока касаться эстетики «таинственного и мистического».

Зададимся простым вопросом: а что вообще мы знаем о той русско-турецкой войне? Не с высот метафизики А. Проханова, а на уровне среднестатистического обывателя с багажом исторических знаний средней школы.

Могучая Российская империя обнажила меч в защиту братьев-славян. Это славянский «крестовый поход» – так в 1877–1878 гг. оценивали события русско-турецкой войны очень многие образованные люди в России. Основной удар русская армия наносила на Балканах, вспомогательный – на Кавказе. Героическая оборона Шипки, скрепившая боевое братство русских и болгар. Непоколебимая стойкость защитников Баязета, о которых не так давно был снят и показан телесериал. Что еще?

Да, современный болгарский Плевен, а тогда – Плевна!.. Три раза русская армия почему-то штурмовала город, находившийся в стороне от главной линии наступления, но так и не смогла его взять. Зачем она это делала?.. Тем не менее турок дожали блокадой, и они капитулировали. Ну, а далее – стремительный рывок к Константинополю. И вот, казалось бы, полная победа! 19 февраля (3 марта) 1878 г. – почетный мир в Сан-Стефано: свободная Большая Болгария… Да, потом, правда, был какой-то конгресс… Берлинский конгресс в июне 1878 г. На нем европейские «друзья» России резко урезали плоды ее побед. Вот, пожалуй, и все. Не так, впрочем, и мало.

Но кто-то более эрудированный наверняка вспомнит: ведь мы остановились в двух шагах от Константинополя. Остановились и не взяли его?! Почему?.. Так, может быть, прав один из главных героев войны генерал М.Д. Скобелев, считавший, что ее финал – это «какое-то недоконченное торжество, какая-то полупобеда»[8 - Шолохов А.Б. Всадник на белом коне: Бурная жизнь и таинственная смерть генерала М.Д. Скобелева. Уфа: Восточный университет, 1999. С. 118.].

Ну, а дальше – вопросы нарастают как снежный ком. Чтобы в этом убедиться, достаточно зайти на форум русско-турецких войн в Интернете[9 - http://wap.tsushima.b.qip.ru/?1-14-0-00000015-000-0-0]. Мы упустили шанс овладеть черноморскими проливами – Босфором и Дарданеллами?! А тогда вообще за что мы воевали, если после освободительной войны разругались с властями Болгарии, Сербии и Румынии, которые отвернулись от России и направились в сторону ее европейских обидчиков?

И вот за это мы заплатили более 200 тысяч жизней русских воинов и около миллиарда казенных рублей?! Какого черта мы вообще ввязались в эту войну, ведь у нас были вполне нормальные отношения c Оттоманской (Османской) империей?

Ладно, ввязались. В очередной раз повелись на сентиментальные имперские мифы. Ну, а уж коли так, то чего мы целых пять месяцев потратили на разгром турецкого отряда под Плевной? Зачем перенесли туда, на правый фланг, основные усилия всей русской Дунайской армии? Не лучше ли было прикрыться на этом направлении оборонительным корпусом, а основные силы бросить вперед, на захват турецкой столицы, проливов, прогнать турок обратно в Азию и уже с такими козырями на руках отстаивать свои национальные интересы за столом переговоров с Европой? «Политика свершившегося факта» здесь была бы весьма уместна, не так ли? Действуя более национально-прагматически, мы, глядишь, и свой «интернациональный долг» перед братьями-славянами выполнили бы с гораздо лучшими результатами.

«Э-ка, голубчик, ну вы и загнули. Все это – пустые фантазии. Это слишком далеко от реальных исторических обстоятельств», – наверняка скажет какой-нибудь другой эрудированный читатель. И по-своему будет прав. Ну, а кто-то наверняка усмотрит в этом тоску автора по имперской великодержавности.

Вот только все эти вопросы отнюдь не плод авторских фантазий или досужих размышлений искателей исторической правды из интернет-сообщества. Эти вопросы зародились еще у многих участников и современников балканских событий 1875–1878 гг. С тех пор они воспроизводятся как исследователями той войны, так и теми, знания которых о ней хотя бы немного зашкаливают за объем программы средней школы. А сегодня эти вопросы заканчиваются порой и такими оценками:

«Александр II отступил (от Константинополя. – И.К.). Его “англичане попросили за турок”!

19 февраля 1878 г., в годовщину отмены крепостного права, царь даровал свободу болгарам. Себе оставил только клочок земли у Дуная, да на Кавказе города Карс и Батум.

“Убивать надо таких толстовцев!” – выпалил через 50 лет турецко-подданный Остап-Сулейман Бендер…

Вот и стали Александра убивать»[10 - Кравченко С.И. Кривая империя. Правдивый курс истории Государства Российского. М.: Яуза, ЭКСМО, 2007. С. 543.]. Ну как? Скажете – исторический стеб, грубо, зло…

Но вернемся к поставленным вопросам. Именно с них и начинаются загадки той русско-турецкой войны. Здесь заявляет о себе и «метафизика» в духе Александра Проханова. А закончиться она, между прочим, может и таким предположением, что интересующая нас война – это, к сожалению, нереализованный, но наиболее вероятный шанс скорректировать траекторию геополитической динамики России ХIХ в. Ту самую траекторию, движение по которой привело Российскую империю к 1 августа 1914 г. и последующему краху.

Читатель не найдет в этой книге последовательного и всестороннего описания Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. Тем же, кто этим все-таки заинтересуется, советую обратиться к уже упоминавшимся работам. В особенности рекомендую ознакомиться с монографиями А.Б. Широкорада[11 - Широкорад А.Б. Россия – Англия: неизвестная война, 1857–1907. М.: АСТ, 2003. Его же: Тысячелетняя битва за Царьград. М.: Вече, 2005.].

У нас же будут иные цели. Мы пойдем по следам «Турецкого гамбита» и постараемся разобраться в загадках и острейших вопросах той войны. И прежде всего, направимся по путям двух узловых проблем, на которых Б. Акунин столь удачно сфокусировал внимание читателей и зрителей.

Плевна и Константинополь – вот их названия.

Автор выражает огромную благодарность тем людям, без помощи которых эта книга вряд ли бы появилась на свет:

А. И. Карасину (The University of Wisconsin, Madison, USA);

Т. Ю. Красовицкой (Институт российской истории РАН);

A. В. Кривошееву (ОАО «Вымпелком»);

B. П. Лияскину (ГлавУпДК при МИД РФ);

Н.Л. Силину (консультант).

Оформление обложки, компьютерная обработка карт выполнены А.В. Кривошеевым; перевод текстов с французского – Э.И. Орловой.

Часть I

Плевна

Боевые действия под Плевной в июле – ноябре 1877 г. оказались для русской армии настоящей подножкой. И в таком смысле – это действительно был гамбит (французское «gambit» от итальянского «dare il gambetto» – дать подножку). Своей самоотверженной обороной защитники Плевны на четыре месяца сковали превосходящие силы русской армии, что в немалой степени предотвратило самый худший для Турции сценарий развития войны – быстрый прорыв русских войск к Константинополю и черноморским проливам. Утверждение Российской империи в этом регионе являлось кошмаром не только двору султана, но и доброй половине политиков Европы. Но подобное окончательное решение Восточного вопроса в духе Екатерины Великой не состоялось и было отложено. И как показала история – отложено навсегда.

Так понимаемый «гамбит» начал складываться в результате действия как минимум четырех факторов:

1. Недальновидных решений, просчетов и нерешительности в планировании и управлении боевыми действиями, допущенными командованием русской армии.

2. Самоотверженной борьбы турецких войск и мусульманского населения Плевны во главе с Османом-пашой.

3. Расположения противоборствующих сил на театре военных действий в июне – июле 1877 г.

4. Стечения обстоятельств. Порой даже можно говорить и о «его величестве случае». Ведь на войне, где человеческие страсти и энергия сконцентрированы и динамичны как, пожалуй, нигде более, а цена принимаемых решений есть сама жизнь, этот фактор проявляет себя в полной мере.

Вот так прямо начинаем с выводов? А почему бы и нет? По крайней мере, содержание первых трех пунктов хорошо известно в историографии русско-турецкой войны. Так зачем же его скрывать? Пусть сразу будет перед глазами читателей, я же постараюсь сверить изложенные положения с конкретными событиями балканской кампании и пойти дальше.

А начнем мы с некоторых довольно сухих фактов. Без них, однако, трудно будет как понять феномен Плевны, так и осознать весь драматизм ситуации бездарно упущенных возможностей финала той русско-турецкой войны.

Глава 1

«Уж больно гладко началась эта война»

12 (24) апреля 1877 г. Россия объявила Турции войну. В этот же день подразделения ее армии перешли границу все еще подвластной султану Румынии.

Выдающийся немецкий военный историк Ганс Дельбрюк в свое время выдал хороший совет: «Военно-исторические исследования… лучше всего начинать с подсчета численности войск»[12 - Дельбрюк Г. История военного искусства в рамках политической истории. Т. 1. СПб., 1994. С. 36.]. Вот этому совету я и последую.

К началу июня русская группировка в Румынии включала VIII, IX, XI, XII и XIV армейские корпуса, в первой половине июня ожидалось прибытие XIII, а в начале июля IV. Вместе с частями, не входившими в состав указанных корпусов (стрелки, резервные батальоны, болгарское ополчение, часть кавалерии, саперы и др.), общая наличная численность группировки к середине июня, по данным полевого штаба, составила 257 215 человек[13 - Из 257 215 человек: 188 115 – пехоты, 32 837 – кавалерии, 29 293 – артиллерии, 6970 – инженерных войск. См.: Мартынов Е. Блокада Плевны (по архивным материалам). СПб., 1900. С. 2.].

Что касается сил противника на театре военных действий, то здесь полевой штаб русской армии располагал не только общими данными, но и сведениями о количестве турецких войск в отдельных пунктах. Согласно им, наличная численность турецких сил к 1 (13) июня составляла около 160 000 человек, причем разбросаны они были на пространстве от Дуная до Константинополя и от Черного моря до границ Сербии[14 - А.Н. Куропаткин определял численность турецкой армии на Балканском театре к началу войны в 186 000 человек. См.: Куропаткин А.Н. Ловча, Плевна и Шейново (из истории Русско-турецкой войны 1877–1878 гг.). СПб., 1881. С. 24. Печально известный по опыту руководства Маньчжурской армией в годы войны с Японией (1904–1905 гг.) А.Н. Куропаткин в годы русско-турецкой войны – офицер для поручений при штабе действующей армии, затем начальник штаба 16-й пехотной дивизии, где был ближайшим помощником М.Д. Скобелева. Отличился в сражениях под Ловчей, Плевной и при переходе через Балканы. См.: Куропаткин А.Н. Русская армия. СПб.: Полигон, 2003. С. 3–4.][15 - Сборник материалов по Русско-турецкой войне 1877–78 гг. на Балканском полуострове. Вып. 12. СПб., 1899. С. 152; Особое прибавление к описанию Русско-турецкой войны 1877– 1878 гг. на Балканском полуострове. Вып. IV. СПб., 1901. С. 32.].

10–11 (22–23) июня XIV корпус русской армии под командованием генерал-лейтенанта А.Э. Циммермана форсировал Дунай в его низовьях у Галаца – Браилова. А 15 (27) июня уже в среднем течении Дуная у Зимницы – Систова началась переправа на южный берег основных сил русской армии. Здесь после упорного боя авангард овладел береговыми высотами и городом Систовом.

Операция по форсированию Дуная развивалась вполне успешно. К концу июня русская армия на южном берегу Дуная насчитывала до 125 000 человек. Из них большая часть была сосредоточена под Систовом, а меньшая – в низовьях Дуная. Расстояние между двумя русскими группировками по прямой было около 320 км. Между ними в районе четырехугольника крепостей (Силистрия – Рущук – Шумла – Варна) располагалась восточная группировка турецкой армии. К западу же от систовской переправы наиболее крупные турецкие силы находились в Никополе и Видине. По фронту на направлении главного наступления русских – Систово – Тырново – балканские перевалы – Адрианополь – Константинополь – группировки турецких войск были сильно разбросаны, а их численность вплоть до середины июля 1877 г. была весьма незначительной.

Такие выводы основывались на данных, собранных перед началом войны полковником Генерального штаба Н.Д. Артамоновым[16 - При определении численности турецких вооруженных сил российское военное министерство, как правило, исходило из следующих соотношений: табор (батальон) пехоты – 650 штыков, эскадрон – 100 сабель, батарея – 100 чел. В действительности же численность турецких пехотных батальонов оказалась гораздо ниже и нередко доходила до 250 и даже 100 чел. См.: Описание Русско-турецкой войны 1877–78 гг. на Балканском полуострове. Т. I. СПб., 1901. С. 32–33.]. Эти данные в основном совпадали с подсчетами французского военного агента полковника Торси, который находился в то время при турецкой армии и вел подробный учет ее сил[17 - Сборник материалов… Вып. 12. С. 45–59, 70–71. См. также: Епанчин Н. Война 1877–78 гг. Действия передового отряда генерал-адъютанта Гурко. СПб., 1895. С. 1. Мартынов Е. Блокада Плевны (по архивным материалам). СПб., 1900. С. 4–5. Особое прибавление… Вып. IV. СПб., 1901. С. 32.].

В Константинополе общая численность войск составляла всего 12 900 человек. Таким образом, в рассматриваемый период османская столица оставалась практически беззащитной.

С началом военных действий ситуация начала быстро меняться, и русское командование стало испытывать постоянный дефицит оперативной разведывательной информации. Многие ошибочные решения командования русской Дунайской армии были продиктованы именно этим фактором.

На театре военных действий данные разведки могли поступать по четырем основным каналам: по линии внедренной агентуры, от местных христианских жителей, турецких пленных и по результатам действий кавалерийских рейдов. Общее руководство службой разведки еще до начала войны было возложено на плечи полковников Генерального штаба Н.Д. Артамонова, Г.И. Бобрикова, П.Д. Паренсова. И в этом выборе командование русской армии не ошиблось. В 1880 г. генерал-лейтенант Н.Н. Обручев отметил, «что при открытии войны расположение турок было известно почти батальон в батальон»[18 - Особое прибавление… Вып. IV. С. 75.].

Главнокомандующий Дунайской армией великий князь Николай Николаевич, прежде чем начать наступление за Балканы, решил обезопасить фланги, еще более разобщить восточные и западные части турецкой армии и тем самым упрочить положение единственной переправы у Зимницы – Систова.

На первый взгляд вполне логично, если принять во внимание расположение сил противоборствующих сторон в июне – июле 1877 г. Как позднее писал участник той войны А.Н. Куропаткин, корпуса, переправившиеся у Систова, расходились «веером, расширяя район действий в Болгарии и ища встречи с противником»[19 - Куропаткин А.Н. Ловча, Плевна и Шейново (из истории Русско-турецкой войны 1877– 1878 гг.). СПб., 1881. С. 6.]. В то же время подобное распыление сил в условиях отсутствия мощного стратегического резерва, сосредоточенного в Румынии и готового к переправе через Дунай, могло резко ограничить возможности для массированных наступательных действий по центру – в направлении Константинополя.

22 июня (4 июля) формируются два отряда: Рущукский (основа – XII и XIII корпуса) во главе с наследником престола цесаревичем Александром Александровичем для действий на левом фланге и Западный (основа – IX корпус) под руководством командующего IX корпусом генерал-лейтенанта Н.П. Криденера для действий на правом.

По состоянию на конец июня 1877 г., приблизительная наличная численность отрядов составляла: Рущукского – 60 тысяч, Западного – 30 тысяч. При этом численность Рущукского отряда на правом берегу Дуная не превысила 55 тысяч человек. Это было связано с тем, что приданная отряду часть XI корпуса (бригада пехоты и бригада кавалерии) была оставлена на левом берегу для прикрытия 155-километрового участка между Рущуком и Силистрией и составила отдельный отряд под командованием генерал-лейтенанта Аллера[20 - Расчет численности сделан автором на основании данных полевого штаба армии. См.: Сборник материалов… Вып. 1. СПб., 1900; Сборник материалов… Вып. 2. СПб., 1898; Сборник материалов… Вып. 12.].

Одновременно командование принимает решение предварить массированное наступление за Балканы «освящением местности» по центру с захватом стратегически важных горных перевалов. С этой целью 18 (30) июня формируется Передовой отряд под командованием генерал-лейтенанта И.В. Ромейко-Гурко[21 - В состав Передового отряда были назначены следующие части. Пехота: 4-я стрелковая бригада генерал-майора Цвецинского, болгарское ополчение генерал-майора Столетова, 2 сотни пластунов, 1-я и 2-я пешие горные батареи. Конница: сводная драгунская бригада полковника Е.М. Романовского, герцога Лейхтенбергского (8-й Астраханский и 9-й Казанский драгунские полки, сводный гвардейский полуэскадрон, 16-я конная батарея); сводная конная бригада генерал-майора Н.М. Романовского, герцога Лейхтенбергского (9-й гусарский Киевский полк, 30-й Донской казачий полк, 10-я Донская конная батарея); Донская казачья бригада полковника Чернозубова (21-й и 26-й Донские казачьи полки и 15-я Донская конная батарея); Кавказская сводная казачья бригада полковника Тутолмина (2-й Кубанский казачий полк, Владикавказский осетинский полк, 1-я Донская казачья конно-горная батарея, Уральская казачья сотня и конно-пионерский отряд полковника графа Роникера, сформированный из кавказских, донских и уральских казаков, прошедших саперную подготовку в Журжево). См.: Епанчин Н. Война 1877–78 гг. Действия передового отряда генерал-адъютанта Гурко. СПб., 1895. С. 2–3; Тутолмин И. Кавказская казачья бригада в Болгарии, 1877– 1878 (Походный дневник). СПб., 1879. С. 54.]. В отряд было назначено 5800 человек пехоты, включая 6 дружин (2,5 тысячи человек) болгарского ополчения во главе с генерал-майором Н.Г. Столетовым, 5 тысяч конницы и 40 орудий[22 - Епанчин Н. Указ. соч. С. 3.].

Полностью части отряда Гурко переправились на южный берег Дуная к 22 июня (4 июля). Последней – Кавказская сводная казачья бригада полковника И.Ф. Тутолмина. Но еще ранним утром 21 июня (3 июля) Тутолмин получил приказ полевого штаба армии, согласно которому вверенная ему бригада передавалась в распоряжение генерала Криденера, как только его IX корпус переправится через Дунай. А до того времени бригада поступала «в ведение» генерал-майора Баранова, начальника 35-й пехотной дивизии XIII корпуса. Вот так еще до начала боевых действий отряд Гурко понес первые потери. А это, между прочим, составляло около 1300 человек конницы при одной конно-горной батарее. Поэтому фактически Передовой отряд мог продолжить движение к Балканам, имея в своем составе 5800 человек пехоты, 3700 – конницы и 32 орудия[23 - Тутолмин И. Кавказская казачья бригада в Болгарии. 1877–1878 (Походный дневник). СПб., 1879. С. 58–59. См. также: Епанчин Н. Указ. соч. С. 5.].

В решении поставленных отряду задач особая роль отводилась конным частям. Еще перед войной в среде военных специалистов много говорили о значении дальних кавалерийских рейдов при поддержке конной артиллерии и пехоты. Это был, без преувеличения, мейнстрим военной мысли того времени (подобно идеям использования танковых соединений в осуществлении стратегических наступательных операций перед Второй мировой войной).

По замыслу русского командования, после овладения балканскими проходами кавалерию надо было «выслать еще дальше вперед с целью поднять болгарское население, оказать ему поддержку и рассеять турецкие отряды, если бы таковые оказались в незначительных силах». И сеять… панику, панику и еще раз панику в стане врага. Ибо она – лучший союзник наступающих войск[24 - Епанчин Н. Указ. соч. С. 4.].

Обратим внимание на изначальную малочисленность Передового отряда в сравнении с Рущукским и Западным. Однако именно на его долю в июне – июле 1877 г. выпали самые активные наступательные действия стратегического значения. Операции отряда отличались высокой результативностью, основанной на той мобильности, которую придавала ему кавалерия.

Начав движение тремя колоннами, отряд Гурко вечером 25 июня (7 июля) захватывает Тырново. 30 июня (12 июля) отряд возобновляет наступление и начинает переход Балкан по труднейшему, но наименее защищенному Хаинкиойскому перевалу (Хаин-Богаз). Уже вечером 1 (13) июля Гурко был на его южной стороне. В этот день он пишет главнокомандующему, что планируемый захват двух балканских проходов и Казанлыка «неминуемо будет иметь очень сильное нравственное влияние на турецкое население; впечатление это отразится и на войске. Не воспользоваться этим впечатлением и не продвинуться далее, на Филиппополь или Херманлы[25 - Херманлы, Семенли, Тырново – станции на железной дороге Адрианополь – Филиппополь – Ямбол.], – было бы грешно. А, не обеспечив за собой проходы, сего сделать не возможно»[26 - Сборник материалов… Вып. 24. СПб., 1900. С. 36–37.].

Рано утром 2 (14) июля отряд Гурко выходит из тесного Хаинкиойского ущелья в долину реки Тунджа и в скоротечных боях рассеивает мелкие турецкие отряды, численностью от одного до трех батальонов.

Далее на очереди были Казанлык и Шипка, поэтому путь лежал на запад. Однако всего в 25 км восточнее перевала Хаинкиой, в Ени-Загре (Нова-Загоре) находились довольно значительные силы турок, которые могли угрожать тылам русского отряда. В штабе Гурко принимают решение прикрыться на этом направлении тремя сотнями казаков. Одновременно Гурко рассчитывал, что удастся убедить противника в том, что весь русский отряд движется именно на Ени-Загру.

«Между тем, – вспоминал начальник штаба Передового отряда полковник Д.С. Нагловский, – турки сами помогли нам в деле введения их в обман насчет наших истинных намерений»[27 - Нагловский Д.С. Передовой отряд в последнюю турецкую кампанию. СПб., 1891. С. 14–15.]. Около 16 часов 3 (15) июля двигавшиеся по дороге на Ени-Загру казаки заметили у деревни Орезари (Оризари) шедший им навстречу турецкий отряд силой до трех батальонов при двух орудиях. Завязался бой. Гурко выслал на помощь казакам казанских драгун полковника Корево с артиллерией и две дружины болгарского ополчения. Нужный эффект был достигнут. Ощутив возросшие силы противника, турки приняли их за авангард наступающего на Ени-Загру большого русского отряда и стали поспешно отходить, но были настигнуты и рассеяны. Таким образом, с востока план по захвату Шипкинского перевала был обеспечен.

Карта района боевых действий в июне – ноябре 1877 г.

Этот, казалось бы, незначительный эпизод, тем не менее, весьма показателен. Он не просто отлично характеризует полководческие качества командира Передового отряда, но, что самое главное, иллюстрирует тип его военного мышления. Гурко стремился находить такие активные варианты действий, которые бы позволяли его отряду удерживать инициативу в своих руках и тем самым формировать в сознании противника нужный себе образ текущей военной реальности. Активными наступательными действиями Гурко просто заставлял противника плясать под свою дудку.

После боя у деревни Уфлани 4 (16) июля, где, как вспоминал один из его участников корнет А.П. Прянишников, «турки оказали довольно слабое сопротивление», части Передового отряда на следующий день с боем заняли Казанлык и с юга подошли к деревне Шипке у подножия перевала[28 - Прянишников А.П. Запись того, что я помню о передвижениях и военных действиях 9-го драгунского Казанского полка в Русско-турецкую войну 1877–1878 гг. М.: Гос. публ. ист. б-ка России, 2004. С. 14–15.]. Турки поспешно отступили на свои горные позиции. Киевские гусары полковника Корфа захватили лагерь, брошенный неприятелем у Шипки, а астраханские драгуны полковника Мацылевича перехватили транспорт с галетами, направлявшийся на перевал.

Этот факт во многом предопределил успех русского отряда. Дело было в том, что в батальонах Халюсси-паши, защищавших Шипкинский перевал, оставался скудный трехдневный рацион питания. И, как впоследствии писал начальник штаба сводной конной бригады подполковник Н.Н. Сухотин: «Запоздай конница Передового отряда к Шипке на полчаса – вся операция рейда генерала Гурко могла бы оказаться впустую»[29 - Сухотин Н. Забалканский поход Передового отряда генерал-адъютанта Гурко в июне и июле 1877 года (Из сообщений 20 апреля и 7 мая 1877 года бывшего начальника штаба Эски-Загринского отряда) // Военный сборник. 1887. № 7. С. 47.]. Получив большой рацион галет, турки в количестве 8 таборов (около 5000 человек) при 12 орудиях с хорошим запасом боеприпасов «в крепкой, почти неприступной со всех сторон позиции», по оценке самого же Гурко, вполне могли продержаться недели две даже в окружении[30 - Сборник материалов… Вып. 24. С. 94.]. А этого времени было бы достаточно до подхода с юга частей герцеговинской армии Сулеймана-паши, которая спешно перебрасывалась в Южную Болгарию и 7 (19) июля уже начала высадку в бухте Деде-Агача у Эноса.

Кстати, уже через месяц именно на шипкинских позициях роты 36-го Орловского и 35-го Брянского полков четыре болгарские дружины и две сотни казаков в течение трех дней будут успешно противостоять натиску значительно превосходящих сил Сулеймана-паши.

Тактический и психологический расчет Гурко оправдывался. Стремительные действия его отряда безусловно оказывали на турок «сильное нравственное впечатление»[31 - Там же. С. 93.]. В итоге Передовой отряд захватил Хаинкиойский перевал и с юга блокировал турецкие батальоны на Шипкинском перевале.

Тем временем 4 (16) июля к Шипкинскому перевалу с севера из Габрова подошел сводный отряд генерал-майора В.Ф. Дерожинского[32 - В сводный отряд командира 2-й бригады 9-й пехотной дивизии генерал-майора В. Ф. Дерожинского входили 36-й пехотный Орловский и 30-й Донской казачий полки с артиллерией.]. Дерожинский хотел дождаться установления связи с Гурко и действовать согласованно. Однако в ночь с 4 (16) на 5 (17) июля в Габрово прибыл начальник 9-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Н.И. Святополк-Мирский и «тотчас же сделал распоряжения об атаке Шипкинского перевала»[33 - Описание Русско-турецкой войны 1877–78 гг. на Балканском полуострове. Т. II. СПб., 1901. С. 14.]. Но на следующее утро, после успешного начала, атака захлебнулась. Грохот этого боя на другой стороне перевала, у деревни Шипки, слышали солдаты Передового отряда.

На исходе 5 (17) июля Гурко размышлял над сложившейся весьма непростой ситуацией. Атака с севера на турецкие позиции была отбита. Дальнейшее продолжение, пусть даже согласованных с отрядом Дерожинского, атак неминуемо привело бы к огромным потерям с непредсказуемым результатом. Штурмовать же такую горную позицию в одиночку граничило с безумием. А просто оставаться на южном склоне перевала означало подвергнуть уже свой отряд опасности быть прижатым к горам с юга. Но обнадеживало другое – турки на перевале оказались все же блокированными, да к тому же без продовольствия и воды. Вот исходя из такого расклада, следующий день Гурко начал с… блефа.

Ранним утром 6 (18) июля он послал командиру турецкого отряда предложение «сдаться на капитуляцию». Одновременно для установления связи с отрядом Дерожинского отправил по горным тропам на северный склон перевала болгарина и выстрелами из пушек попытался заявить северному отряду о своем прибытии. Только после этого Гурко начал атаку с юга. Он послал на турецкие позиции два батальона стрелков и две сотни пластунов. Однако встречных действий с севера не последовало. Понеся в результате предпринятой накануне атаки большие потери, отряд Дерожинского отошел в Габрово. Отступили и солдаты Гурко, потеряв в бою 130 человек.

Но Халюсси-паша решил не дожидаться объединенного удара русских отрядов. Утром 7 (19) июля к позициям Гурко прибыл турецкий офицер с согласием своего командира сдаться. Гурко написал условия сдачи и послал вперед санитаров. Однако в условленное время сдаваться пришла лишь «небольшая партия турок». А вернувшиеся в полдень санитары сообщили, что «позиция у горы святого Николая очищена турками»[34 - Нагловский Д.С. Указ. соч. С. 19.]. На блеф русского генерала турецкий паша ответил хитростью: в ночь с 6 (18) на 7 (19) июля он приказал оставить артиллерию, припасы, раненых и пробираться горными тропами на Филиппополь.

Таким образом, второй балканский перевал оказался в руках русской армии. Позднее Гурко так оценивал одну из причин успешного захвата перевалов:

«Вообще, если мне удалось овладеть с 4 батальонами проходами, которые были защищаемы 24 батальонами, то единственно потому, что они (турки. – И.К.) хотели защищать их, расставив войска по проходам маленькими пикетами»[35 - Сборник материалов… Вып. 24. С. 270.].

Однако эта история с пикетами стала лишь звеном в цепи ошибочных решений Реуфа-паши, которому было поручено защищать балканские перевалы от Карлова до Ямбола. Протяженность этого участка составляла 75–80 км, а в распоряжении Реуфа-паши было около 22 тысяч человек[36 - Епанчин Н. Указ. соч. С. 24.]. Однако силы эти оказались разбросанными.

Турецкого командующего явно дезориентировали набеги русской кавалерии в направлении на Сливно и Габрово, произведенные после занятия Тырнова. Вместо того чтобы с основными силами занять центральную позицию в районе Казанлыка или Ески-Загры (Стара-Загоры) и тем самым обеспечить себе возможность наиболее быстрого реагирования на попытки русских перейти Балканы по любому из перевалов, Реуф-паша посчитал, что противник предпочтет Сливненский проход или, в крайнем случае, Шипкинский. Поэтому больше всего турецких сил было именно на этих перевалах. Основной же резерв турецкий командующий стянул на юго-восток к Ямболу (13 батальонов), прикрывая, главным образом, Сливненский перевал. Более того, подобные действия турецкого паши резко ослабили важнейшее стратегическое направление – на Адрианополь. И вот, устроившись в такой позиции, Реуф-паша стал ожидать русского наступления.

Однако отряд Гурко прошел по Хаинкиойскому перевалу, расположенному между Шипкинским и Сливненским. Этим маневром русские рассекли основные силы Реуфа-паши. А после захвата Казанлыка Гурко готов был и дальше пользоваться последствиями ошибки турецкого военачальника.

Тем временем у Реуфа появилась возможность исправить собственный просчет. Для этого нужно было срочно перевезти по железной дороге резерв из Ямбола в Ени-Загру и там сконцентрировать свои батальоны. Осуществив такой маневр, Реуф-паша с превосходящими силами мог бы реально угрожать правому флангу Гурко. Однако турецкий командующий не тронулся с места. Он решил дожидаться подхода частей корпуса Сулеймана-паши.

В условиях такой пассивности противника у быстро продвигавшегося русского отряда не было серьезных затяжных боев. Разрозненные турецкие части просто не успевали организовать эффективную оборону. Они не выдерживали открытого полевого боя и после непродолжительного сопротивления поспешно отходили, умножая и без того нешуточную панику, охватившую мусульманское население и государственные структуры Османской империи.

В результате эффективных действий своего отряда Гурко вручил командованию русской армии ключи к балканской двери на кратчайшем пути к Константинополю. Казалось бы, подтягивай резервы, поддерживай мобильность передовых частей, прикройся на флангах и вперед! – рискованный, но вполне разумный вариант, который требовал смелости, решительности и максимальной концентрации сил. Опыт действий Передового отряда говорил, да что там говорил, он просто кричал об этом! Быстрота и натиск делали свое дело. И победоносные перспективы такой стратегии прекрасно понимал Гурко.

Становилось очевидным, что именно молниеносный характер наступления даже относительно небольшого, но мобильного и хорошо организованного русского отряда, возглавляемого решительным и энергичным командиром, способен дать в руки командования русской армии мощнейшее оружие – психологическое. Надломленная воля врага компенсировала тысячи русских штыков и сабель. И в этом особенно преуспевала кавалерия. Анализируя ее действия в отряде Гурко, подполковник Сухотин писал, что «…ни один род оружия не способен на такое возбуждение призраков и миражей, как конница»[37 - Сухотин Н. Указ. соч. С. 53.]. Опытнейший дипломат граф Н.П. Игнатьев, находившийся при главной императорской квартире, писал в дни стремительного продвижения отряда Гурко:

«Турок надо бить безостановочно, не давая им перевести дух, в противном случае они делаются отважными, предприимчивыми и даже

настойчивыми»[38 - Игнатьев Н.П. Походные письма 1877 года. Письма к Е.Л. Игнатьевой с балканского театра военных действий. М.: РОССПЭН, 1999. С. 85.].

Опыт Передового отряда выявлял еще и то, что именно стремительный характер наступления позволял сокращать боевые потери русской армии и в определенной мере обеспечивать себя за счет захваченных запасов противника. Фактов тому предостаточно.

Главнокомандующий турецкими войсками на Дунае Абдул-Керим-паша приказал пяти батальонам тырновского гарнизона держаться любой ценой до подхода высланного ему на помощь из Шумлы отряда Саффета-паши. Однако отступление гарнизона было так поспешно, что гражданский губернатор Тырнова Саиб-паша, по словам жителей, бежал из города пешком, даже не дождавшись лошади. Потери же отряда Гурко при взятии Тырнова состояли из двух раненых нижних чинов и 8 лошадей. Полковник Нагловский вспоминал:

«Ряд победоносных дел в долине Тунджи, бессвязные действия турок в этой долине и поспешное очищение ими Шипкинского перевала в ночь с 6 на 7 июля ясно свидетельствовали, что турки или не успели, или не сумели организовать оборону Балканских гор… »[39 - Нагловский Д.С. Указ. соч. С. 21.]. В Тырнове отряду Гурко «достался весь турецкий лагерь», в котором русские «захватили большие боевые и продовольственные запасы». В Казанлыке войскам с турецких складов были розданы «мундирные вещи» и обувь, обнаруженные там в «значительном количестве».