banner banner banner
Джоконда улыбается ворам
Джоконда улыбается ворам
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Джоконда улыбается ворам

скачать книгу бесплатно

Джоконда улыбается ворам
Евгений Евгеньевич Сухов

Кража Тысячелетия #2
24 августа 1911 года все французские газеты вышли с сенсационной новостью: из Лувра похищена картина Леонардо да Винчи «Мона Лиза». Префект полиции Марк Лепен берет дело под личный контроль и поручает поиск национального достояния Франции лучшему парижскому сыщику – инспектору Франсуа Дриу. В ходе расследования выясняется, что музейные ценности почти не охраняются. Более того, тщательная инвентаризация показала, что за последние годы из залов музея были похищены сотни экспонатов… Директор Лувра в панике, а Лепен и Дриу в растерянности. Как найти грабителя, если им может оказаться кто угодно?

Евгений Сухов

Джоконда улыбается ворам

Часть I

Заказ на «Мону Лизу»

Глава 1

Апрель 1911 года. Париж. Роковая красотка

В последний год известный археолог Омоль Теофиль занимал должность директора Лувра, однако не собирался отказываться от своей основной профессии и ежегодно выкраивал время, чтобы съездить на раскопки в Грецию, где снискал международное признание. Пресс-конференция, созванная дирекцией музея, была посвящена отчету о его работе в новой должности, а также последним научным исследованиям, и Омоль Теофиль чувствовал себя по-настоящему именинником. Для удобства приглашенных были принесены стулья, однако их не хватило, и большая часть журналистов разместилась у входа и вдоль стен. Вооружившись блокнотами, они записывали выступление директора.

Пренебрегая кафедрой, принесенной для удобства, Омоль Теофиль, заложив руки за спину, прохаживался перед журналистами и с присущим ему терпением отвечал на самые неудобные вопросы.

– И последний вопрос, господин директор, вам не приходила мысль о том, что кто-то способен украсть «Мону Лизу»?

Поправив пальцем сползающие очки, Омоль Теофиль с удивлением посмотрел на эффектную журналистку, закованную, словно в броню, в длинное приталенное темно-красное платье; ее хорошенькую головку украшала шляпка с небольшими полями, кокетливо наклоненная набок. Звали журналистку Жаклин Ле Корбюзье. Несмотря на молодость, девушка была весьма успешным репортером и являлась одной из немногих, кто был допущен в консервативное мужское братство журналистов.

Как же тут не потесниться, когда встречаешь столь прекрасное и одухотворенное личико! Впрочем, наивное личико девушки было весьма обманчивым, она принадлежала к самому радикальному крылу феминистского движения, которое в последнее время все активнее набирало силу, и вполне серьезно полагала, что женщины ничем не хуже мужчин. Устроившись на стуле в центре зала, она покуривала длиннющую тонкую сигарету из какого-то неестественно черного табака, хотя надо признать, что ей шло абсолютно все: от шляпки со страусиными перьями до громкого смеха. Директору было известно, что Жаклин Ле Корбюзье преподносила себя как женщину независимых взглядов, лишенную предрассудков, тем самым значительно увеличив число своих поклонников (в списке значились три важных чиновника из департамента искусств, а в число горячих обожателей входил сам министр Батист Шале). Имея серьезное покровительство, она нередко позволяла себе весьма скандальные выводы.

Волевым усилием подавив нарастающую улыбку, Омоль Теофиль подумал о том, что и сам был бы не прочь (в разумных пределах, разумеется) поволочиться за очаровательной журналисткой. Впрочем, в соперничестве с самим господином министром его шансы приближались к нулю. Так что единственное, что ему оставалось, так это лепить любезные улыбки и делать вид, что его совершенно не интересуют ее гипертрофированные прелести.

Вместо того чтобы рассказывать о сенсационных находках в храме Аполлона, где он был не только руководителем, но также идейным вдохновителем проекта, вынужден рассказывать о малоинтересных экспонатах Лувра.

Последний вопрос несказанно удивил. Он выбивался из разреза всего того, о чем на протяжении последнего часа шла речь, но отвечать на него следовало. Журналисты, привыкшие к провокационным вопросам молодой напористой коллеги, взяв в руки карандаши, с любопытством посматривали на директора Лувра, ожидая его ответа.

– Понимаете, дорогая Жаклин… Ничего, если я вас так буду называть? – обезоруживающе улыбнувшись, поинтересовался Омоль Марсель Габе Теофиль.

На красивых губах промелькнуло нечто похожее на усмешку.

– Разумеется, господин директор, мне это просто необходимо.

В зале послышался сдержанный смешок.

– Вы всерьез полагаете, что кто-то способен украсть «Мону Лизу»? На сегодняшний день в Лувре самая надежная система защиты. Ваше предположение выглядит так же неправдоподобно, как если бы вы предположили кражу колокольни собора Парижской Богоматери! – уверенно объявил Омоль Теофиль, хлопнув крышкой серебряного брегета, красноречиво показывая, что выделенное время подошло к концу.

– Браво, господин директор! – захлопал в ладоши крупный журналист в зеленом сюртуке. – Весьма достойный ответ, лучше и не скажешь.

Вперед вышел главный хранитель музея Фернан Луарет:

– Позвольте от вашего имени поблагодарить господина директора за содержательную беседу.

Зашаркав стульями, журналисты поднялись со своих мест и потянулись к выходу. Завтра на первых полосах газет будет опубликован его отчетный доклад в новой должности директора Лувра, и это было приятно!

Последней уходила Жаклин Ле Корбюзье. Омолю Теофилю показалось, что она как будто бы искала повода, чтобы остаться с директором наедине: проходя мимо его стола, девушка задела стопку бумаг, лежавших на краю, тотчас рассыпавшихся веером по просторному залу. Обескураживающе улыбнувшись, Жаклин уверенно наклонилась, чтобы поднять исписанные листки бумаги, лежавшие в двух шагах от директорских ног.

– Извините, господин директор.

В какой-то момент Омоль Теофиль замер, ожидая, что узкое платье, не выдержав насилия, разойдется по швам. Однако катастрофы не случилось: женщина с грацией молодой тигрицы подняла листки.

– Позвольте я вам помогу, – переполошился директор, сгребая рассыпанные бумаги в кучу.

Призывно улыбнувшись, Жаклин произнесла:

– Ну-у… если вам это будет не трудно.

Омоль Теофиль сделал вид, что ничего не произошло. Молодая бесстыдница считала его доисторическим экспонатом, точно таким же, какие он откапывал в античной Греции.

– Совсем нет, – устремился директор за листками, валявшимися в самом углу зала.

Директор едва не крякнул от досады, почувствовав, что вдоль спины ощутимо потянуло (застудил поясницу лет десять назад во время одной из экспедиций и теперь постоянно мучился болями), и с ужасом подумал о том, что может не разогнуться. Эта скверная журналистка о его пассаже разнесет всему Парижу!

Преодолевая болевые неудобства, Омоль Теофиль сумел разогнуться, даже вылепил нечто похожее на доброжелательную улыбку. Весьма жаль, что журналистка не оценит его подвига, совершенного во имя ее очаровательных глаз.

– Кажется, эти уже ваши.

– Благодарю, – ответила Жаклин, забирая протянутые листочки.

– А может, у вас как-нибудь найдется для меня время, чтобы выпить по чашечке кофе? – набравшись смелости, предложил Омоль Теофиль.

– Непременно, – легко согласилась Жаклин. – Но только после того, как вы возьмете меня в свою археологическую экспедицию. Вы так вдохновенно о ней рассказывали.

– Боюсь, что это случится нескоро. В настоящее время я все-таки директор Лувра, а это ко многому обязывает… Вот только если вдруг меня неожиданно уволят, – очень серьезно произнес Омоль Теофиль, – тогда у меня будет очень много времени, и я смогу пригласить вас даже в кругосветное путешествие.

– Что ж, в таком случае мне придется немного подождать, – лукаво ответила шалунья. – Всего хорошего, господин Теофиль. Рада случаю поболтать с вами.

Уверенной быстрой походкой девушка заторопилась к выходу. Слегка наклонившись, чтобы не задеть страусиными перьями дверную перекладину, ушла, оставив после себя лишь васильковый запах духов.

– Да-с, – невольно вздохнул Омоль Теофиль.

От таких встреч только одни сплошные разочарования. Пожалуй, нужно ограничить встречу с подобными роковыми красотками. Все-таки ему уже не двадцать пять лет.

Глава 2

Девушка в голубом

Лучшего кофе, чем в ресторане «Галеон», Луи Дюбретону пить не приходилось. А все оттого, что готовили его по старинному рецепту, привезенному из Центральной Африки, державшемуся в строжайшем секрете. Из-за чашечки раскаленного напитка Луи Дюбретон готов был проехать половину города.

Сам же ресторан располагался в старинном арочном подвале с высокими потолками, заложенном еще в пятнадцатом веке, где в давние времена хранились бочки с вином, предназначенные для королевского двора. Но пять лет назад предприимчивый хозяин решил обустроить в подвале ресторан, который вдруг стал пользоваться невероятным спросом у парижан.

Подвал, лишенный штукатурки и выложенный красным огнеупорным кирпичом с клеймами королевского дома, уже сам по себе внушал немалое уважение. Одно время в этих подвалах размещалась темница для государственных преступников: до сих пор в них сохранились чугунные кольца, торчавшие из стен, к которым привязывали злоумышленников (сейчас всего-то декорация к необычной обстановке ресторана; проснись в них красноречие, так они могли много бы чего поведать).

– Что желаете, месье? – подскочил официант в красном фраке, угодливо склонившись.

Одежда официантов была еще одной особенностью заведения, в них гарсоны напоминали заплечных дел мастеров, будто бы материализовавшихся из прошлого.

Улыбка у официанта выглядела плотоядной. Луи Дюбретон невольно задержал взгляд на крупных зубах гарсона, которыми впору переламывать косточки заключенным.

– Вот что, милейший… – Луи Дюбретон перевел взгляд на меню. От обилия наименований невольно разыгрался аппетит, он вдруг почувствовал, что невероятно голоден и в один присест способен слопать половину блюд меню. – Принеси мне для начала утиную грудку с гарниром из фиг.

– У вас хороший вкус, месье, – одобрительно закивал официант, широко чиркнув карандашом в раскрытом блокноте. – Хочу вам сказать по секрету, утка у нас сегодня отменная.

– Очень надеюсь… За такую-то цену! – буркнул Луи. – И еще вот что, принеси мне трюфели.

– О-о! – восторженно протянул официант, подняв глаза к сводчатому потолку. – Очень хорошо понимаю ваш выбор. Трюфели доставили на нашу кухню всего лишь несколько часов назад. Уверяю вас, вы не разочаруетесь.

– Насчет трюфелей не уверен, но вот кофе здесь и вправду замечательный. Так что принесите мне чашечку, пока я буду дожидаться своего заказа.

– Уверяю вас, месье, вам не придется долго ждать, – заверил официант и, махнув полами сюртука, быстро удалился.

За соседним столиком сидела привлекательная девушка в голубом платье и шляпке, делавшей ее облик еще более женственным, и крохотной серебряной ложечкой ковырялась в растаявшем мороженом. Не столь часто можно встретить женщину сидящей в полнейшем одиночестве, а уж со столь изящным профилем – тем более. Такие женщины встречаются лишь в сопровождении кавалеров и толпы неугомонных поклонников. Здесь же, на глубине средневекового подвала, она выглядела экзотической райской птахой, случайно запорхнувшей в убогую клетку.

Подняв голову, девушка уверенно встретила взгляд Луи Дюбретона.

– Извините меня, мадемуазель, мне не хотелось бы выглядеть навязчивым, но такая красивая девушка, как вы, не должна сидеть в одиночестве.

Отведав очередную ложечку мороженого, мадемуазель равнодушно ответила:

– Вы хотите сказать, что это неприлично?

– Ну-у…

– И что сидеть в одиночестве может только девушка легкого поведения? – голос прозвучал столь же безучастно.

– Не подумайте чего-нибудь плохого, мадемуазель, но наше общество весьма консервативно.

– А разве по мне не видно, что я не из того разряда женщин и пришла сюда только для того, чтобы отведать мороженого, оно здесь невероятно вкусное.

– Ваше одиночество просто бросается в глаза окружающим, вас могут не так понять. Например, вот те молодые люди, что стоят у входа, – слегка кивнул Луи Дюбретон на двух мужчин в коротких пальто, – они весьма заинтересованно посматривают в вашу сторону. Вы позволите мне оградить вас от нежелательного знакомства?

Красивая головка чуть качнулась:

– Вы очень настойчивы. Впрочем, пожалуйста, место не куплено.

Луи Дюбретон расположился напротив девушки. Теперь, оказавшись на расстоянии вытянутой руки, она казалась ему еще привлекательнее. Весьма выразительными были крупные миндалевидные глаза, взиравшие с откровенным любопытством. Но что самое удивительное, они были разного цвета: правый светло-зеленый глаз взирал внимательно и выглядел невероятно серьезным, зато левый, с голубым оттенком, был бесшабашно вызывающим.

– Вы позволите мне один вопрос? – спросил Луи Дюбретон, понимая, что всецело угодил под гипноз необычных глаз.

– Разумеется, если он, конечно, не будет бестактным.

– Чем может заниматься такая красивая девушка?

– Вполне мужским занятием – журналистикой.

– О! Не так часто приходится встречать женщину-журналиста или репортера.

– Вы правы! Но со временем нас будет больше.

– Уверен, что журналистика от этого только выиграет, у женщин очень цепкий взгляд. Они все подмечают и ничего не упускают из вида.

Подошел официант и, не выражая удивления, выложил на стол заказ. Трюфели аппетитно благоухали, вызывая зависть у клиентов, сидящих за соседними столиками.

– А вы гурман, – констатировала незнакомка.

– Не без того, – согласился Луи Дюбретон, вооружившись вилкой и ножом. – Не люблю себе отказывать в удовольствиях. – Если желаете, я могу вам заказать порцию. Официант мне по секрету сказал, что на кухню их доставили сегодня утром.

– Мне не нравится марсельская кухня, – поморщилась девушка.

– А я как раз от нее в восторге!.. Простите, я не представился, меня зовут Луи Дюбретон.

– А меня Жаклин Ле Корбюзье. А чем вы занимаетесь, господин Дюбретон?

Молодые люди, с интересом прежде поглядывавшие на молодую журналистку, прошли в соседний зал в надежде отыскать новый предмет обожания. Однако место для этого они выбрали не самое подходящее.

Луи Дюбретон чувствовал себя охотником, сумевшим изловить жар-птицу. Вот только не обжечься бы!

– Я художник.

– И что вы рисуете?

– Например, сейчас я копирую «Мону Лизу».

– Вот как, весьма интересно. И ваше занятие приносит вам прибыль?

Трюфели и в самом деле оказались необыкновенно вкусными. В это заведение следует заглядывать почаще.

– Да, у меня кое-что получается. Надеюсь, что со временем я преуспею. Сейчас я как раз над этим работаю.

Крохотными глотками девушка поглощала кофе, с откровенным интересом наблюдая за тем, как Луи Дюбретон разделывался с утиными грудками. Луи не опасался за манеры, швейцар-гувернер, проживавший в их доме, прививал ему правила этикета тоненьким прутиком, настоянным на соляном растворе. Так что наука пошла впрок и даже в самом изысканном аристократическом обществе он чувствовал себя весьма комфортно. Но сейчас, находясь под прицелом девичьих глаз, Луи Дюбретон испытал некоторую робость и очень опасался, что столовые приборы могут выскользнуть из его пальцев.

– Настолько удачно, что вы можете позволить себе трюфели?

С утиными грудками было покончено, и теперь косточки аккуратной кучкой лежали на краю тарелки. Настала очередь ароматного кофе. Собственно, ради этого он и явился в ресторан «Галеон».

Отпив маленький глоток, Луи равнодушно произнес:

– Просто мне иногда везет.

– Вы играете в рулетку?

– Что-то вроде того… Вот сейчас встретил вас. И мне почему-то кажется, что наше знакомство будет продолжительным.