скачать книгу бесплатно
Великий Чингис-хан. «Кара Господня» или «человек тысячелетия»?
Евгений Кычанов
Гении власти
«Я – кара Господня! Если вы не совершали смертных грехов, Господь не пошлет вам кару в моем лице», «Не оставляй в живых того, кто сделал тебе добро, чтобы никогда не быть в долгу», «Высшее наслаждение для человека – победить врага, отобрать его богатства, сжимать в объятиях его жен и дочерей!» – эти слова приписывают великому Чингис-хану. Однако будь он обычным завоевателем, способным лишь на грабежи и убийства, разве удалось бы ему создать колоссальное государство, превосходившее по размерам Римскую империю вдвое, а державу Александра Македонского – в четыре раза?! Если бы Темучжин нес покоренным народам лишь кровь и смерть – разве просуществовала бы Монгольская империя многие столетия после его кончины (а последние чингизиды правили монголами до XX века)? Нет, Чингис-хан был не только беспощадным разрушителем, но и великим созидателем, не только гениальным военачальником, но и ГЕНИЕМ ВЛАСТИ, который установил на завоеванных территориях мир, законность и железный порядок, беспрецедентную свободу вероисповедания и безопасность торговли, создал лучшую почтовую и курьерскую службу, обеспечив неслыханную по тем временам скорость передвижения и передачи информации, превзойти которую смог лишь телеграф! Эта книга, основанная не только на «Сокровенном сказании» о Темучжине, но и других монгольских, китайских, мусульманских источниках, а также сведениях первых европейских путешественников в глубины Азии, восстанавливает подлинную биографию «ЧЕЛОВЕКА ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ» (как назвал Чингис-хана журнал «Тайме») в контексте его великой и кровавой эпохи.
Евгений Кычанов
Великий Чингис-хан. «Кара Господня» или «человек тысячелетия»?
Разработка дизайна серии Петра Волкова
Оформление переплета и суперобложки Юрия Щербакова
В оформлении обложки и суперобложки использованы репродукции скульптур «Чингисхан» (2008 г., 241x125x114 см, бронза, дерево, камень) и «Темучин» (2007 г., 223x115x80 см, камень литьевой). Автор – Иван Коржев (www (http://www.i-korzhev.ru/).i (http://www.i-korzhev.ru/)- (http://www.i-korzhev.ru/)korzhev (http://www.i-korzhev.ru/).ru (http://www.i-korzhev.ru/)).
В оформлении колонтитулов использована иллюстрация:
Tribalium / Shutterstock (http://shutterstock.com/).com (http://shutterstock.com/)
Используется по лицензии от Shutterstock (http://shutterstock.com/).com (http://shutterstock.com/)
Оэлун и Есугай-баатур
Между тем, как он далеко
Бьется долго и жестоко,
Наступает срок родин;
Сына бог им дал в аршин.
А. С. Пушкин
Говорят, Есугай-баатур, отец Темучжина, будущего Чингисхана, имел много жен из разных племен. А старшую из них, Оэлун, мать Темучжина, он силой отбил у меркитского Эке-Чиледу. Вот как это было. «В ту пору, охотясь однажды по реке Онону за птицей, Есугай-баатур повстречал меркитского Эке-Чиледу, который ехал со свадьбы, взяв себе девушку из олхонутского племени. Заглянув в возок и поразившись редкой красоте девушки, он поспешно вернулся домой и привел с собой своего старшего брата Некун-тайчжи и младшего Даритай-Отчигина. Видя их приближение, испугался Чиледу, но под ним был скакун Хурдун-хуба. Хлещет он своего хуба по ляжкам, старается скрыться от них за холмами, но те втроем неотступно следуют за ним по пятам. Когда Чиледу, объехав мыс, вернулся к своему возку, Оэлун говорит ему:
– Разве ты не разгадал умысла этих людей? По лицам их видно, что дело идет о твоей жизни. Но ведь был бы ты жив-здоров, а девушки в каждом возке найдутся. Был бы ты жив-здоров, а жены в каждой кибитке найдутся. Придется, видно, тебе тем же именем Оэлун назвать девушку с другим именем. Спасайся, поцелуй меня и езжай!
С этими словами она сняла свою рубаху, и когда он, не слезая с коня, потянулся и принял ее, из-за мыса уже подлетели те трое. Пришпорив своего Хурдун-хуба, Чиледу помчался, убегая от преследования вверх по реке Онону
Трое бросились за ним, но, прогнав его за семь увалов, вернулись. Есугай-баатур повел за поводья лошадь Оэлун, старший его брат, Некун-тайчжи, ехал впереди, а младший, Даритай-Отчигин, ехал вплотную рядом с ней. Едут они так, а Оэлун приговаривает:
– Батюшка мой, Чиледу! Кудрей твоих встречный ветер никогда не развевал. В пустынной земле никогда ты не голодал. Каково-то теперь?
И, роняя обе косы свои то на спину, то на грудь, то вперед, то назад, она причитала «Каково-то теперь уезжаешь?» так громко, что
Онон-река волновалась.
В перелесье эхо отдавалось.
Уже близко к дому стал унимать ее плач Даритай-Отчигин:
Лобызаемый твой много перевалов перевалил,
Оплакиваемый твой много вод перебродил.
Сколько ни голоси – а он не бросится взглянуть на тебя,
Сколько ни ищи – его и след простыл. Замолчи уже!
Так унимал он ее. Тут же Есугай и взял Оэлун в дом свой. Вот так произошло умыкание Есугаем Оэлун-учжины» [Сокровенное сказание, с. 84–85].
В те далекие времена монгольские девушки не выбирали себе мужей. Отцы или слепой случай решали их судьбы. Монгольский род был экзогамным, т. е. монгол не мог взять в жены девушку из своего рода. Роды жили на общей пастбищной территории. Иногда тот род, из которого, как правило, члены данного рода брали себе жен, кочевал относительно далеко, и за женой приходилось ехать в дальние края. Это чаще всего касалось знати, которая особенно строго придерживалась традиционного брачного партнерства. Но за женами нередко ездили в дальние края, их умыкали. Чиледу принадлежал к меркитской знати (неправ был Исай Калашников, превративший в своем романе «Жестокий век» Чиледу в полусвободного батрака). Мы не знаем, как Оэлун досталась Чиледу – по сговору ли с ее родителями или он тоже умыкнул ее. Но ясно одно – Чиледу нравился Оэлун. Иначе не подарила бы она в прощальный час возлюбленному свою рубашку, не оплакивала бы его и свою судьбу.
И когда ее, плачущую, везли в стойбище Есугай-баатура, еще не знала она, что в тот момент, когда Есугай случайно заглянул в ее возок, а позже, отбив от любезного ее сердцу Чиледу, твердой хозяйской рукой взял за повод ее коня, ей уже было суждено стать матерью сына, одно имя которого повергало в ужас целые народы на гигантской территории от Тихого океана до океана Атлантического…
Переселение на запад
«Приволье на горах родных – приволье
в темных долах…
Белеют летом овцы там, зимой снега
белеют,
Там светит солнце красное, там смерти
не боятся!» —
Так в тартаре три молодца о свете
толковали.
А.Н. Майков
Кто такие монголы и откуда они появились? Вопрос не праздный, если науке достаточно хорошо известно, что на той территории, где расположена нынешняя Монгольская Народная Республика и где будут разворачиваться события нашего повествования, на рубеже нашей эры жили гунны, этническая принадлежность которых (тюрки? монголы? самодийцы?) достоверно неясна. После них здесь господствовали жуаньжуани (авары, обры русских источников) и сяньбийцы, а затем, с VI по X в. н. э., сменяли друг друга каганаты тюрков, уйгуров, кыргызов.
Как говорится в последнем издании «Истории Монгольской Народной Республики», «само слово «монгол» до сих пор в исторической науке не имеет единого толкования… наиболее вероятно предположение о том, что термин «монгол», обозначавший вначале одно из племен, затем стал собирательным, подразумевавшим всю монгольскую народность, вместе взятую» [ИМНР, с. 124]. Рашид-ад-дин полагал, что слово «монгол» значило или «слабый», «бессильный», или «прямодушный», «чистосердечный» [Рашид-ад-дин, т. I, с. 154]. Академик Российской академии наук Я. Шмидт считал, что «монгол» – это «смелый», «отважный», «неустрашимый»; П. Рачневский допускает и уничижительное толкование: «монггоо» – «глупый», например в наименовании предка Чингис-хана Бодончар-мунгкака – «Бодончар-простак», «Бодончар-дурачок» [Рачневский, с. 5].
Но есть одна заманчивая гипотеза, которую также приводит в своей монографии П. Рачневский. Хорошо известно, что династия киданей Ляо, воцарившаяся в Центральной Азии и Северном Китае в самом начале X в., именовалась «Железной». Очень возможно, что, создав свое государство Хамаг монгол улус в середине XI в., монголы называли его «мунгу» – «Серебряное», а утвердившиеся в Центральной Маньчжурии, свергнувшие власть киданей и уничтожившие государство Ляо чжурчжэни назвали свое государство Цзинь – «Золотое» [там же]. В этой гипотезе есть своя логика.
Свидетельства китайских источников позволяют убедительно проследить древнюю историю монголов – вплоть до племен сяньби. Прямое родство монголов (протомонголов) с гуннами, о котором иногда пишут, можно скорее рассматривать как желательное, чем имеющее в настоящее время строгие научные доказательства.
Монголы впервые упоминаются под именем мэнъу, или мэнва, в старой и новой историях китайской династии Тан (618–908) среди племен шивэй. В тексте старой истории династии Тан «Цзю Тан шу» сказано: «Шивэй – особый род киданей. Их государство находится на северо-востоке от столицы на расстоянии свыше семи тысяч ли… В этом государстве нет государя и старших начальников, а есть семнадцать главных правителей, которые зовутся мохэфу и наследственно правят ими, хотя и зависят от тюрков. В качестве боевого оружия они имеют роговые луки и стрелы из дерева «ху» (тальник?) и являются превосходными стрелками из лука[1 - Более поздние источники указывают, что монголы изготовляли древки стрел из ивы, а многие современные монголам авторы именовали монголов «прекрасными стрелками».]. Временами собираются на охоту с метательными копьями[2 - Копье оставалось одним из главных видов вооружения монголов и в середине XII в.]. А когда дело закончится, расходятся. Эти люди обрабатывают землю, но не платят поземельного налога. В вотчинах [своих][3 - Текст в квадратных скобках – от переводчика.] строят небольшие дома, которые покрывают сверху шкурами. Объединяются в группы и живут иногда числом до нескольких десятков или сотен семей. Заостряют деревья и делают сохи, не насаживая на них металлических сошников. Соху тянет человек, и производится посев. Не разрешается использовать [для пахоты] быков. Летом там много туманов и дождей, зимой много инея и снега. В качестве домашних животных там годятся собаки и свиньи. Их откармливают и поедают, а шкуры используют для изготовления выделанных кож. И мужчины, и женщины из [этих кож] шьют одежды. Волосы [у них] растрепаны, одежды застегивают на левую сторону. Богатые семьи выделяют себя тем, что делают украшения из разнообразного пятицветного жемчуга.
Законы, регулирующие вступление в брак, [таковы: ] жених прежде входит в дом невесты и работает [там] три года. По этой причине он может лично близко общаться с этой женщиной. Когда срок отработки кончится, то семья невесты выделяет им их долю имущества, муж и жена садятся на одну телегу и нагружают ее. С барабанным боем и плясками они вместе возвращаются [в дом мужа].
…Говорят, что при нашей [династии] Тан есть девять племен шивэй… Севернее Больших гор есть племя больших ши-вэй Это племя живет около реки Ванцзянхэ. Истоки этой реки на северо-восточных границах владений тюрков, у озера Цзюйлунь. Отсюда, извиваясь, она течет на восток и протекает через границы западных шивэй, далее она течет снова на восток через границы больших шивэй, еще далее на востоке она протекает к северу от мэнъу шивэй [шивэй-монголов]… Затем она течет еще далее на восток и впадает в море» [Цзю Тан шу, цзюань (букв, «глава», далее цз.) 1196, с. 1673].
В тексте новой истории династии Тан «Синь Тан шу» имеются некоторые разночтения и дополнения. Местом жительства шивэй, опорным их пунктом назван Хуанлун, район к северу от современных городов Шэньяна и Кайюаня (в центре Маньчжурии), охватывавший всю территорию Гирина, на востоке до границ Внутренней Монголии. Правители шивэй названы не мохэфу, а мохэдо. Добавлено, что в ведении слабых из них – около тысячи семей, более сильных – по нескольку тысяч семей.
«Живут, рассеявшись по речным долинам, ищут траву и воду и селятся». Не подчиняются друг другу. «Хотя они дерзки, отважны и любят воевать, но войска у них недостаточно для того, чтобы создать сильное государство». Повторены сведения «Цзю Тан шу» об обработке земли, и особо подчеркнуто, что получаемые урожаи очень малы. О семейных отношениях добавлено, что если муж умирал, то жена вторично не выходила замуж. Имеются дополнения о похоронных обрядах. Каждая группа шивэй строила большие навесы, на которые сверху клали трупы умерших. По умершим носили трехлетний траур. Если умирал правитель, его наследником становился его сын. Лишь при отсутствии у правителя сына его преемником становился сильный и решительный человек. Ездили шивэй на телегах, запряженных быками. Жилища строили из плетенок и покрывали шкурами. Или сгибали деревья, а крышу покрывали плетенками. Для переправ через реки делали плоты и кожаные лодки. Лошадей пускали пастись спутанными. О домашних животных добавлено, что у них нет овец и мало лошадей. Одежды, которые шили шивэй из шкур и кож, они называли мохэ. Сказано, что было 20 с лишним племен шивэй (вместо девяти, упомянутых в «Цзю Тан шу»). Интересующий нас текст о древних монголах изложен так: «На севере есть Большие горы. За горами живут большие шивэй, которые расселены по берегам реки Шицзяньхэ (верховья Амура, название сохранилось в наименовании реки Шилка). Река вытекает из озера Цзюйлунь и течет на восток. К югу от этой реки есть племя мэнва, к северу от нее – племя лотань» [Синь Тан шу, цз. 219, с. 1671].
И в том, и в другом источнике шивэй названы «особым родом киданей». От имени этого народа, между прочим, происходит наше слово Китай. О соотнесенности киданей и шивэй хорошо сказано в более раннем источнике, «Суй шу»: «Шивэй одного рода с киданями. Тех, кто образует южную часть этих племен, называют киданями, а тех, кто северную, – шивэй» [Суй шу, цз. 84, с. 602].
В слове «шивэй» ряд исследователей, и, возможно, не без основания, видят первое упоминание столь хорошо нам знакомого слова «Сибирь». Авторы последних китайских исследований («Юань чао ши») считают всех шивэй татарами [Юань чао ши, т. 1, с. 6][4 - В Европе наименование «татары» одним из первых употребил монах Юлиан, посол венгерского короля Белы IV к команам (половцам) в 1235–1237 гг. Пытаясь осмыслить этот этноним, он в духе своего времени связал его с греческим Tartaros – «ад», «преисподняя». Слово «тартар» в значении «страна татар» употреблено и А. Майковым (см. эпиграф к данной главе).]. В эпоху Ляо, т. е. в X – первой четверти XI в., татары – шивэй в китайских источниках – именовались цзубу. Племена шивэй, к которым, как мы видим, принадлежали и монголы, были родственны киданям, по некоторым сведениям, составляли их северную часть. Поскольку принадлежность киданьского языка к монгольским языкам нынешней наукой не оспаривается, а допускается лишь известное влияние тунгусо-маньчжурских языков, то и шивэй мы вправе считать группой племен, говорившей в основном на монгольских языках. Остается вопрос о локализации древних монголов.
Комаи Ёсиаки пришел к выводу, что та часть племен шивэй, которая именовалась монголами, жила по южному берегу реки Амур, западнее впадения в Амур реки Сунгари и восточнее хребта Малый Хинган [Комаи Ёсиаки, с. 329–330].
Другой японский ученый, Тамура Дзицудзо, делает вывод, что «монголы в это время жили кочевой жизнью в степных районах к югу от реки Аргунь» [Тамура Дзицудзо, с. 3–4]. Л. Гамбис на основании этих же самых материалов заключает, что наиболее древние тексты помещают монголов к западу от верхнего течения Нонни, возможно, в северной части области, расположенной между рекой и озером Кёлён, откуда вытекает Аргунь, составляющая главную часть верхнего Амура, и к югу от этой реки [Гамбис, История, с. 130]. Таким образом, по мнению высокоавторитетных специалистов, древние монголы жили к югу от среднего течения Амура, между Малым Хинганом и нижним течением Сунгари, или по южному берегу нижнего течения Аргуни и верхнего течения Амура. Рашид-ад-дин называет местность, где жили древние монголы, Эргунэ-Кун. Почему, как и когда монголы покинули ее и стали переселяться на запад, на территорию современной Монгольской Народной Республики?
Очевидно, причиной были войны – войны внутренние и нападения соседей. Китайские авторы связывают переселение прежде всего с разгромом киргизами Уйгурского каганата. Кстати, они полагают, что именно через уйгуров название «татары» – тюркское шивэй – попало в китайский язык. После падения власти уйгуров (середина IX в.) и переселения самих уйгуров на запад и на юг шивэй-татары, пользуясь тем, что киргизы не создали прочной политической власти в центре Азии, начали заселять «освободившееся место». Известно, что шивэй были атакованы киргизами в 847 г. и киданями между 885 и 887 гг. Если в тюркских текстах (надпись в честь Кюль-тегина) татары упоминаются впервые в 731–732 гг., то в китайских текстах – в годы, близкие к переселению, в 842 г.
Факт переселения монголов отражен прежде всего в собственных монгольских преданиях. «Предком Чингис-хана был Борте-Чино, родившийся по изволению Высшего Неба. Супругой его была Гоа-Марал. Явились они, переплыв Тенгис (Внутреннее море). Кочевали у истоков Онон-реки, на Бур-хан-Халдуне, а потомком их был Бата-Чиган» [Сокровенное сказание, с. 79].
Позднейшие монгольские источники, подчиняясь буддийской историографической традиции, выводили предка Чингис-хана Борте-Чино из Тибета, из той страны, откуда к монголам пришла их новая буддийская вера.
Возможно, что первое движение монголов на запад началось примерно в середине VIII в.[5 - Рашид-ад-дин полагал, что к моменту рождения Чингис-хана (январь-февраль 1155 г.) его роду было «примерно около 400 лет» [Рашид-ад-дин, т. I, кн. 2, с. 8], т. е. он начался примерно с середины VIII в. Причину же начала переселения монголов Рашид-ад-дин видел в «распре с другими… племенами».]. Новым мощным толчком к переселению могли стать войны с киданями. «Над монголами, – писал Рашид-ад-дин, – одержали верх другие племена и учинили такое избиение среди них, что в живых осталось не более двух мужчин и двух женщин. Эти две семьи в страхе перед врагом бежали в недоступную местность, кругом которой были лишь горы и леса и к которой ни с одной стороны не было дороги, кроме одной узкой и труднодоступной тропы, по которой можно было пройти туда с большим трудом и затруднением. Среди тех гор была обильная травой и здоровая [по климату] степь. Название этой местности Эргунэ-Кун. Значение слова кун – косогор, а эргунэ – крутой, иначе говоря, крутой хребет. А имена тех двух людей были Нукуз и Киян. Они и их потомки долгие годы оставались в этом месте и размножались» [Рашид-ад-дин, т. I, кн. I, с. 153].
Возможно, это было и до нападения киданей. Спасшиеся от врага монголы поселились в Эргунэ-Кун, местности у Большого Хингана и реки Аргуни. Монголы до поры до времени оставались слабыми – «слово же монгол звучало… мунгол, т. е. «бессильный» и «простосердечный». В Эргунэ-Кун монголы размножились и стали мастерами выплавки железа и кузнечного дела. По легенде, именно искусство плавки железа помогло им выбраться из горных теснин на простор нынешних монгольских степей, к голубому Керулену, золотому Онону. «И вот они нашли одно место, бывшее месторождением железной руды, где постоянно плавили железо. Собравшись все вместе, они заготовили в лесу много дров и уголь целыми харварами, зарезали семьдесят голов быков и лошадей, содрали с них целиком шкуры и сделали из них кузнечные мехи. Затем заложили дрова и уголь у подножия того косогора и так оборудовали то место, что разом этими семьюдесятью мехами стали раздувать [огонь под дровами и углем] до тех пор, пока тот горный склон не расплавился. В результате оттуда было добыто безмерное количество железа и вместе с тем открылся и проход. Они все вместе откочевали и вышли из той теснины на простор степи» [Рашид-ад-дин, т. I, кн. 1, с. 154].
Предок Чингис-хана Борте-Чино был как раз среди тех, кто вышел из теснин Эргунэ-Кун. Ясно, что гору, которую можно было расплавить, можно было и обойти. Оказывается, так и поступили хунгираты и некоторые другие монгольские племена. И уже во времена Чингис-хана буквальное понимание смысла легенды – расплавление горы – ставилось под сомнение. «Группа монголов, живущая в настоящее время здесь и видевшая Эргунэ-Кун, – сообщает Рашид-ад-дин, – утверждает, что хотя это место для жизни тяжелое, но не до такой степени, как говорят, целью же расплавления ими горы было лишь открытие иного пути для своей славы» [там же]. В любом случае род Чингиса происходил от знаменитых металлургов.
Существовала многовековая традиция разработки этого сюжета, он встречается у сяньбийцев в IV–VI вв. Связь древнемонгольских и сяньбийских легенд прослеживается и в другом сказании, смысл которого состоит в том, что каждый прут легко переломить отдельно, а пучок прутьев переломить невозможно.
У предка Чингис-хана Добун-Мергана была супруга Алан-Гоа, «красивая, очень знатного рода… Войдя в дом Добун-Мергана, Алан-Гоа родила двух сыновей. То были Бугу-нотай и Бельгунотай…Долго ли, коротко ли, Добун-Мерган скончался». После смерти Добун-Мергана Алан-Гоа, будучи безмужней, родила трех сыновей. То были: Бугу-Хадаги, Бу-хату-Салчжи и Бодончар-простак. Бельгунотай и Бугунотай, старшие сыновья, родившиеся еще от Добун-Мергана, стали втихомолку говорить про свою мать Алан-Гоа: «Вот наша мать родила трех сыновей, а между тем при ней нет ведь ни отцовых братьев, родных или двоюродных, ни мужа[6 - У древних монголов существовал обычай левирата, и брат мог, а то и был обязан взять себе в жены жену умершего брата.]. Единственный мужчина в доме – это Маалих-Баяудец. От него-то, должно быть, эти три сына».
Алан-Гоа узнала об этих их тайных пересудах. И вот однажды весной сварила дожелта провяленного впрок барана, посадила рядом своих пятерых сыновей, Бельгунотая, Бугу-нотая, Бугу-Хадаги, Бухату-Салчжи и Бодончара-простака, и дала им всем по одной хворостинке, чтоб они их переломили. По одной все без труда переломили. Тогда она дала им штук по пять хворостинок, связанных вместе, и попросила переломить. Все пятеро и хватали сообща, и зажимали в кулаках, а сломать не смогли. Тогда мать их, Алан-Гоа, говорит: «Вы двое сыновей моих, Бельгунотай и Бугунотай, осуждали меня и говорили между собой: «Родила, мол, вот этих троих сыновей, а от кого эти дети?» Подозрения-то ваши основательны. Но каждую ночь, бывало, через дымник юрты, в час, когда светило внутри [погасало], входит, бывало, ко мне светлорусый человек; он поглаживает мне чрево, и свет его проникает мне в чрево. А уходит так: в час, когда солнце с луной сходится, процарапываясь, уходит, словно желтый пес. Что же болтаете всякий вздор? Ведь если уразуметь все это, то и выходит, что эти сыновья отмечены печатью небесного происхождения. Как же вы могли болтать о них, как о таких, которые под пару простым смертным? Когда станут они царями царей, ханами над всеми, вот тогда только и уразумеют все это простые люди».
И стала потом Алан-Гоа так наставлять своих сыновей: «Все вы пятеро родились из единого чрева моего, и подобны вы давешним пяти хворостинкам. Если будете поступать и действовать каждый сам лишь за себя, то легко можете быть сломлены всяким, подобно тем пяти хворостинкам. Если же будете согласны и единодушны, как те связанные в пучок хворостинки, то как можете стать чьей-либо легкой добычей?» [Сокровенное сказание, с. 80–81][7 - По Рашид-ад-дину, Алан-Гоа забеременела от луча света; «через [дымовое] отверстие шатра проник луч света и погрузился в ее чрево. Она поразилась этому обстоятельству, и перепугалась, и никому не пошла рассказать об этом. Спустя некоторое время она поняла, что забеременела». Родичам, осудившим ее, она объяснила: «Да, я каждую ночь вижу во сне, что какой-то рыжеволосый и синеокий человек медленно-медленно приближается ко мне и потихоньку возвращается назад. Я вижу [его собственными] глазами» [Рашид-ад-дин, т. I, кн. 2, с. 14].].
Род Чингиса вел свое происхождение от младшего сына Алан-Гоа, Бодончара. Монголы делились на нирунов и бор-джигинов (дарлекинов). Потомки первых двух сыновей Алан-Гоа и Добун-Мергана считались нирунами («чистыми»), они были предками сальджиутов и хатакинов. Потомки Бодончара, борджигины, отличались рыже(светло)волосостью и светлыми (голубыми, синими) глазами[8 - В 840 г. могущество Уйгурского каганата было сломлено киргизами. Среди киргизов попадалось немало светловолосых и светлоглазых. Не раз высказывалось предположение, что трех своих младших сыновей прародительница Чингис-хана Алан-Гоа родила от киргиза. В наши дни эту версию поддерживает П. Рачневский, который полагает Маалиха-Баяудца тюрком и истинным отцом предка Чингиса – Бодончара [Рачневский, с. 13].].
Легенды о чудесном рождении не редкость, и не редкостью они были в том регионе. Мы знаем, что они существовали у ряда народов, например у родственных монголам киданей есть такая легенда.
Однажды ночью над тем местом, где спал Абаоцзи, основатель киданьской династии Ляо, «появился свет, что испугало и удивило всех окружающих». Когда жена Абаоцзи, Шу-люй, рожала сына, будущего императора Тай-цзуна, «черное облако накрыло юрту, сверкал огонь и были слышны звуки, напоминавшие удары грома». «Как-то, когда Тай-цзун, сопровождая Тайцзу, прибыл в Силоу, над ним появились красный свет и багровые облака, что изумило всех окружающих» [Е Лун-Ли, с. 41, 54].
В «Тайной истории» быль и легенды чудесно переплелись. Рассказ о чудесных предках монголов Волке и Оленихе (ма-ралухе), Борте-Чино и Гоа-Марал, связан с древнетюркскими легендами, широко использованными в наши дни Чингизом Айтматовым в его романах «Белый пароход» и «Плаха». Среди предков Чингис-хана есть циклоп Дува-Сохор, а Бодончар, младшенький Алан-Гоа, – это древнемонгольский Иванушка-дурачок, который на деле оказывается самым умным и находит способ сделать свое племя могущественным, а своих братьев – родоначальниками монгольских племен. Здесь в монгольском предании мы сталкиваемся с весьма распространенным сюжетом об умном младшем брате, которого старшие братья считали глупым и после смерти матери (родителей) обделили наследством. «Долго ли, коротко ли, мать их Алан-Гоа скончалась. По смерти матери пятеро братьев стали делить между собою имущество. При этом вышло так, что четыре брата забрали себе все, а Бодончару совсем не дали его доли, считая его глупым и неотесанным и не признавая даже за родственника». Бедствовал Бодончар, покинув братьев, «питался и волчьими объедками», а потом надоумил братьев пленить «бесхозных» людей, и стали те люди «у них слугами-холопами при табуне и кухне» [Сокровенное сказание, с. 81–82].
Сыновья Бодончара стали основателями многих монгольских племен. Эпоха Алан-Гоа, возможно, относится к концу X – началу XI в.[9 - Рашид-ад-дин отмечал, что Алан-Гоа жила за 300 лет до того, как он писал свой труд [Рашид-ад-дин, т. I, кн. 1, с. 103]. По данным «Алтай Тобчи» (XVIII в.), сын Алан-Гоа Бодончар, прямой предок Чингис-хана, родился в 970 г. [Монгольская летопись XVIII в., с. 138].] Переселение имело два важных последствия: монголы вступили в прямой и более тесный, чем ранее, контакт с норками и в степной и лесостепной зоне полностью перешли к кочевому скотоводству[10 - ЛР. Кызласов указывает, что у монголов имеются свои термины только для обозначения собаки, лошади и свиньи, т. е. как раз тех животных, которые были известны у шивэй. Весь скотоводческий лексикон и названия для овец, быков, верблюдов, мулов монголы заимствовали у тюрков. В свою очередь, монголы принесли с собой из Маньчжурии тип оседлого жилища – квадратные, без фундаментов дома с каркасными стенами и П-образными капами для отопления. Очевидно, в Х-Х1 вв. происходил процесс ассимиляции оставшегося в Халхе тюркского населения монголами. См.: Кызласов Л.Р. Ранние монголы. – Сибирь, Центральная и Восточная Азия в средние века. История и культура Востока Азии. Т. III. Новосибирск, 1975, с. 170–177.].
Основав государство Ляо, кидани поставили население Халхи под свой контроль. В 1004 г. было учреждено пограничное управление Сибэйлу чжаотаосы. Центром его был город, который по-китайски назывался Чжэньчжоу, по-тюркски Кэ-дунь (Хатун), он размещался к югу от нижнего течения реки Халхи. При династии чжурчжэней Цзинь Сибэйлу чжаотаосы находились не на территории расселения татаро-монголов. Пограничные племена управлялись своими собственными предводителями; если таковые признавали верховенство Цзинь и пригоняли скот, то считалось, что они состоят на службе Цзинь и охраняют границы империи.
Первое государство монголов
Каждый из нас неминуем,
Каждый из нас безграничен,
Каждый из нас обладает
Правом на эту землю.
Уитмен
К середине XII в. относится существование первого монгольского государства – Хамаг монгол улуса. Еще при династии киданей Ляо часть монгольской знати получила от киданей должности и титулы знатности, такие, как линвэнь или сяо-вэнь, – военачальников пограничных войск. В целом татаро-монголы были лояльны к Ляо, династии этнически родственной, хотя некоторые монгольские племена, например джаджираты и меркиты, вели с киданями изнурительные войны и к 1094 г. были сильно обескровлены. После гибели Ляо монголы поддержали Елюй Даши, представителя утратившей свое государство династии, и выставили для него более чем десятитысячную армию. Поддержка монголами Елюй Даши, который хотя и не смог вернуть власть дому Елюй, но представлял постоянную угрозу для чжурчжэней, привела к конфликту между монголами и чжурчжэнями. С 1135 по 1147 г. монголы ведут войну с Цзинь. Поводом для войны послужила попытка чжурчжэней убить правителя монголов Хабул-хана. Рашид-ад-дин сообщает, что сам Хабул-хан и все его дети «были весьма храбры и талантливы». Желая наладить отношения с монголами, «проторить широкую дорогу единения и дружбы», император Цзинь пригласил Хабул-хана в свою ставку. Во время угощения Хабул-хан «возымел опасение и вообразил, что они ему подсыпают в пищу отраву… Он поминутно выходил наружу… так как погода стояла жаркая… якобы для того, чтобы освежиться, и погружался в воду». Хабул-хан длительное время обучался находиться под водой. Если верить источнику, он мог держаться под водой «то количество времени, в которое съедают штуку барана». И вот Хабул-хан постоянно выбегал на волю, окунался, сблевывал все съеденное и выпитое и снова возвращался к столу. Чжурчжэни дивились: «Всевышний господь создал его счастливым и крепким, ибо он в состоянии не объедаться пищей, не пьянеть от вина и не блевать». Однако, видно, как ни старался Хабул-хан не пьянеть, вино сделало свое дело. Ибо кончилось все-таки тем, что Хабул-хан подошел к императору Цзинь, «Алтан-хану, хлопая в ладоши и приплясывая, схватил его за бороду и оскорбил его». Когда стража схватила Хабул-хана, хмель прошел, Хабул-хан принес свои извинения императору и ждал неминуемой расправы. Однако император Цзинь счел возможным из-за такого «пустяка» не ссориться с монголами и, «подавив гнев, простил его». Одарив щедро Хабул-хана, он отпустил его [Рашид-ад-дин, т. I, кн. 2, с. 35].
Однако позже к Хабул-хану прибыли одно за другим два посольства Цзинь, требуя приезда Хабул-хана ко двору Цзинь. Хабул-хан перебил членов второго посольства, что и привело помимо прочих причин к войне монголов с Цзинь. Война была успешной для монголов. В 1147 г. между Цзинь и монголами был заключен мир. Цзиньские власти уступили монголам 17 укреплений к северу от реки Сининхэ, которая стала пограничной.
К этому времени относится сообщение китаеязычного источника о том, что монгольский хан Аоло боцзиле (Олунь бэйле) был признан чжурчжэнями государем государства Мэнфу (Мэнфу го чжу). Однако Аоло, как это нередко бывало, в пределах своих владений не довольствовался титулом государя, а принял императорский титул цзуюань хуанди, т. е. император – основатель династии. Он объявил свой девиз царствования – Тянь-син, т. е. «Расцвет, дарованный Небом». На предложение цзиньского двора довольствоваться титулом го ван Аоло ответил отказом. Большинство исследователей отождествляют Аоло боцзиле с Хабул-ханом [Комаи Ёсиаки, с. 336–338][11 - Г. Франке была высказана мысль, что Аоло боцзиле – это Есугай [Франке, с. 92]. Вряд ли это возможно, поскольку Есугай был только баатуром и никогда при жизни не имел ханского титула.].
В «Тайной истории» о Хабул-хане сказано: «Всеми монголами ведал Хабул-хаган. После Хабул-хагана… стал ведать Амбагай-хаган». Амбагай-хаган имел титул «всенародного кагана и государя улуса» [Сокровенное сказание, с. 84]. Монгольское улус-ун эджен – «государь улуса» если и не соответствовало китайскому хуанди – «император», то уж наверняка могло иметь своим абсолютным эквивалентом титул го чжу – «государь государства». Рашид-ад-дин именует Хабул-хана «монгольским ханом», «государем и правителем своих племен и подчиненных» [Рашид-ад-дин, т. I, кн. 2, с. 35]. Заметим и следующее: древние монгольские правители носили сяньбийско-жуаньжуаньско-тюркский титул каган (ха-ган); титул хан, равнозначный титулу каган, появился позже.
Хабул-хан был сыном Хайду. У Хайду был второй сын – Бай-Шинкор Докшин. Линия Бай-Шинкор Докшина является линией Чингис-хана. От Бай-Шинкор Докшина вели свое происхождение кияты, в среде которых родился Чингис-хан. Был у Хайду и третий сын – Чаракай-линку, от Чаракай-линку происходили гайчиуты. Поскольку, как писал Л. Гамбис, «реальным основателем первого монгольского царства» – Хамаг монгол улуса был Хабул-хан, то предки Чингиса принадлежали хотя и непосредственно к ханской, но боковой линии [Гамбис, с. 14]. «История Монгольской Народной Республики» признает Хамаг монгол улус «государственным объединением первоначального типа» [ИМНР, с. 130].
С установлением мирных отношений с Цзинь, по некоторым данным, Хамаг монгол улус поставлял в государство чжурчжэней ежегодно 50 тыс. голов скота. Чжурчжэни отправляли монголам 50 тыс. доу зерновых и 300 тыс. кусков тонкого и 300 тыс. кусков грубого шелка.
Хамаг монгол улус просуществовал недолго и распался около 1160 г. Причиной распада явились вражда и война с татарами, искусно подогреваемые чжурчжэнями. Поводом к войне послужило следующее. Глава хунгиратов Сайн-Тегин, шурин Хабул-хана, заболел. Для лечения больного пригласили татарина-шамана. Лечение оказалось безуспешным, и Сайн-Тегин умер. Тогда родичи Сайн-Тегина убили шамана. В ходе боевых действий татары взяли в плен старшего сына Хабул-хана, Окин-баркака, передали его императору Цзинь, и тот казнил Окин-баркака на «деревянном осле». Речь, очевидно, идет о «линьчи» – жестокой казни, которая появилась в Северном Китае во времена киданьской династии Ляо и заключалась в том, что привязанного к столбу (в данном случае к «деревянному ослу») казнимого палач длительное время, иногда несколько дней, резал на куски, постепенно отрезая мягкие части тела и конечности по суставам.
Родословная Темучжина – Чингис-хана может быть представлена таким образом:
Алан-Гоа и ее чудесный, божественный супруг
Бодончар-простак
Хайду (правнук Бодончара)
Бай-Шинкор Докшин
Тумбинай-сечен (прапрадед Чингис-хана)
Хабул-хан (прадед Чингис-хана)
Бартан-баатур (дед Чингис-хана)
Есугай-баатур (отец Чингис-хана).
О деде Чингис-хана, Бартан-баатуре, неизвестно ничего примечательного, кроме того, что он был дедом будущего завоевателя мира.
В Хамаг монгол улусе после смерти Хабул-хана власть перешла не к его сыновьям, а к Амбагай-хагану, внуку Хайду и двоюродному брату прапрадеда Темучжина – Тумбинай-сечена. «После Хабул-хагана, имевшего семерых сыновей, всеми монголами стал ведать, по слову Хабул-хагана, сын Сенгун-Бильгея, Амбагай-хаган, хотя Хабул-хаган имел собственных семь сыновей» [Сокровенное сказание, с. 84]. Рашид-ад-дин, однако, сообщает, что Амбагай-хаган был лишь «государем племени тайджиут» [Рашид-ад-дин, т. I, кн. 2, с. 42]. «Тайная история», однако, полагает, что Амбагай-хаган был «всенародным каганом и государем улуса». Амбагай-хаган если и правил Хамаг монгол улусом, то правил недолго. «Однажды Амбагай-хаган лично отправился провожать свою дочь, которую он выдавал в замужество к татарам из племени айриуд-буйрууд, что на реке Уршиун между озерами Буюр-наур и Колен-наур. В это время Амбагай-хагана и схватили татары чжунинского племени и повезли к Алтан-хагану Китадскому Тогда Амбагай через посланника своего Балагачи, человека из бесудского рода, велел передать среднему из семи сыновей Хабул-хагана, Хутуле, с тем чтобы он, в свою очередь, передал следующее Хадаан-тайчжию… из всех десятерых сыновей: «Отомстите за меня, который самолично провожал свою дочь как всенародный каган и государь народа. Мстите и неустанно воздавайте за меня не только до той поры, что с пяти пальцев ногти потеряете, но и пока всех десяти пальцев не станет» [Сокровенное сказание, с. 84].
Версия Рашид-ад-дина расходится с версией «Тайной истории». По его сведениям, Амбагай-хаган «поехал, чтобы выбрать себе в жены одну из девушек». Татары пленили Амбагай-хагана и отправили к императору Цзинь, который «согласно имевшемуся у хитаев обычаю приказал «пригвоздить его к «деревянному ослу», и тот умер. Перед смертью Амбагай-хаган велел передать императору Цзинь, что тот, убивая его, навлечет на себя ненависть «племен и улуса монгольских». «Нет сомнения, что они подымутся для отплаты и мщения тебе за мою кровь, а потому убивать меня неблагоразумно!» Весть о страшной смерти Амбагай-хагана принес монголам Балагачи, посланный для этого самим императором Цзинь. «Прибыв, он подробно рассказал о Хамбагай-каане и обстоятельствах его умерщвления его сыну Кадан-тайши, сыну последнего Тудаю, Кутула-каану, который был государем того племени, и Есугэй-бахадуру, который был двоюродным братом отца Хамбагай-каана» [Рашид-ад-дин, т. I, кн. 2, с. 42 и 43].
Еще раз обращаем внимание читателя на то, что Рашид-ад-дин не сообщает о том, что Амбагай-хаган был государем всех монголов, он называет его только правителем тайчиутов. Остальными монголами из бывшего Хамаг монгол улуса, видимо, правил Хутула. Кажется все-таки, что после смерти Хабул-хагана Хамаг монгол улус разделился, возможно, на два владения. Но Рашид-ад-дин противоречит себе, ибо далее пишет, что Хутула был «возведен в ханское достоинство» уже после гибели Амбагай-хагана на курултае, который обсуждал способы мести за погибшего хагана [там же, с. 93].
Хутула-хаган отличался необыкновенной физической силой, «голос его был подобен голосу, достигающему до небосвода, а длань его подобна лапе трехгодовалого медведя». Хутула возглавил поход мести на Цзинь. Одержав победу и возвращаясь домой, он подвергся нападению и спасся только благодаря своей силе и ловкости – во время переправы он сумел со спины коня прыгнуть на берег озерца, заполненного грязью, а потом вытащить коня из грязи, ухватив его за холку. Он выбросил коня «на равнину, и тотчас сел верхом, и ускакал, враг же остался по ту сторону лужи» [там же, с. 44]. Участвовал ли в этом походе на Цзинь отец Темучжина, Есугай-баатур, неясно.
Отец Темучжина
В нем одном
Мощь тысячи силачей.
Лоб тигриный, сердце – камень у него.
Манас
Слово «Есугай» по-монгольски значит «девять». Может быть, Есугай был девятым ребенком Бартан-баатура, но сыном его он был третьим. «Третий сын был Есугэй-бахадур, который является отцом Чингис-хана. Племя кият-бурджигин происходит из его потомства. Значение «бурджигин» – «синеокий», и, как это ни странно, те потомки, которые до настоящего времени произошли от Есугэй-бахадура, его детей и уруга его, по большей части синеоки и рыжи… Согласно их [монголов] словам, этот отличительный признак является знаком царской власти» [Рашид-ад-дин, т. I, кн. 2, с. 48].
Хотя Рашид-ад-дин указывает, что Есугай-баатур был «государем большинства монгольских племен», это, очевидно, преувеличение. Он имел улус, был храбрым воином, «был причастен к отваге и храбрости», «много воевал и сражался» [там же, с. 50], в особенности с татарами. В улусе Есугая после гибели Амбагай-хагана была значительная часть тай-чиутов, если не все тайчиуты. Есугай не был ханом, в «Тайной истории» он назван ханом только один раз [Сокровенное сказание, с. 95]. В 1266 г. император династии Юань Хубилай посмертно дал Есугаю титул Ле цзу шэнь юань хуанди – «Прославленный предок, божественный император». Есугай был аньдой – побратимом правителя кереитов и, вероятно, его вассалом.
У Есугая было много жен, первой и старшей среди них была мать Темучжина – Оэлун. Как указывал Л. Гамбис, за то, что Есугай отобрал у Чиледу Оэлун, Темучжина всю его юность преследовала месть меркитов. И это длилось до тех пор, пока Темучжин сам не истребил всю меркитскую правящую фамилию, к которой принадлежал обиженный его отцом Чиледу [Гамбис, с. 21]. Хоачин, которую Исай Калашников в своем романе превратил в служанку и полонянку из Китая, по заключению П. Рачневского, скорее была второй женой Есугая и матерью Нектера и Бельгутая, а не служанкой Темучжина [Рачневский, с. 15].
Темучжин родился в тот момент, когда его отец возвратился из очередного похода на татар. «Когда Хутула стал хаганом, Хадаан-тайчжи пошел на обоих татар. Тринадцать раз он бился у обоих, у Котон-Бараха и у Чжили-Буха, но не мог все же за Амбагай-хагана отмщением отомстить, воздаянием воздать. Тогда-то Есугай-баатур воротился домой, захватив в плен татарских Темучжина-Уге, Хри-Буха и других. Тогда-то ходила напоследях беременности Оэлун-Фучжин, и именно тогда родился Чингис-хаган в урочище Делиун-балдах, на Ононе. А как пришло родиться ему, то родился он, сжимая в правой руке своей запекшийся сгусток крови, величиною с пальчик. Соображаясь с тем, что рождение его совпало с приводом татарского Темучжина-Уге, его и нарекли поэтому Темучжином» [Сокровенное сказание, с. 85–86]. Раз мальчик родился, держа в руке сгусток крови, Есугай решил, что это знак его высокого предназначения как воина, его будущая судьба – судьба завоевателя, и поэтому назвал его именем пленного врага. Некоторые ученые предполагают, что имя Темучжина в переводе с древнемон-гольского означало «кузнец».
Мальчик, родившийся со сгустком крови в руке, – фольклорный сюжет, известный в буддийской Индии и в Иране; такое рождение предвещало появление безжалостного завоевателя. Местность Делюн-болдак, где родился Чингис-хан, строго не локализуется. Полагают, что это современный Де-люн-булдак на правом берегу реки Онон, примерно в 250 км от Нерчинска, вблизи от устья реки Бальджи. П. Пельо и Л. Гамбис считали, что это холм («делюн-болдак» – букв. «холм, похожий на селезенку»), который находился на берегу Онона по соседству с местностью Ехе-арал – «Большой остров» [Пельо-Гамбис, с. 11]. Находилась ли эта местность на территории современной Читинской области или в районе Бурхан-Халдуна, где прошли детские годы и юность Темуч-жина, а значит, намного южнее, в современном Хэнтэе, у гор, являющихся истоком Онона, Толы и Керулена, определенно сказать трудно.
Столь же трудно назвать точную дату рождения Темуч-жина – Чингис-хана. По Рашид-ад-дину и сочинению Чжао Хуна «Мэнда бэй лу», Темучжин родился в 1155 г.; «Юань ши» указывает в качестве даты рождения Темучжина 1162 г. Эта же дата дается в «Шэн у цинь чжэн лу». Ряд иных китайских источников косвенно указывают на 1167 год. Последнюю дату принял Поль Пельо, считая, что она лучше всего согласуется с биографией Чингиса.
