скачать книгу бесплатно
Лучшая парочка сезона
Елена Вячеславовна Нестерина
Варя Тобольцева – девочка-ужас. Её боится весь дачный поселок. Она грубит, ругается, ворует огурцы с чужих участков, а потому приличному мальчику лучше держаться от неё подальше. Так считала мама Руслана, с которым Варя решила подружиться. Руслан послушался маму и предал свою подругу. Стало быть, дружбы нет, любви нет, верить никому нельзя… А может, всё не так? И Руслан не предатель, и Варя – никакой не ужас, а девчонка, что от зари до зари трудится на огороде, да ещё и пытается поймать дачных воров. Так бы никогда не разобралась эта парочка в своих отношениях, если бы не появился… третий. Возможно, лишний…
Елена Нестерина
Лучшая парочка сезона
Глава 1
Каникулы на галерах
Вот уже закончилось лето, теперь не будет жарких дней, банно-тёплых вечеров и тревожных ночей – а мне так и не удалось бросить в туалет соседям пачку дрожжей! А как они испуганно носились прошлым летом, когда их деревянный домик в конце дачного участка вдруг забурлил и скособочился… Как удивлялись и кляли погоду! А это всё я, я – маленький народный мститель! Но они этого не узнали, зато помучились изрядно – ведь сортир вышел из берегов, попёр верхом, а затем поплыл и затопил не только их, но и соседей с другой стороны. Так что и выкручиваться им пришлось долго. Так им и надо, так и надо – за все их гадкие дела!
А делишки соседи проворачивают, вернее, проворачивали, гнуснейшие, это факт. Я – свидетель. Потому что вообще всё лето живу на даче, так что всё-превсё тут знаю. И вижу – ведь бабка поднимает меня ни свет, ни заря: то огурцы поливать, то полоть, а в основном просто так, по вредности своей рано будит, чтобы мне жизнь мёдом не казалась. Вот такая вот у меня бабка, и ничего тут не попишешь.
Но соседи… Наглые хмыри. Однако, признаться честно, в это лето им и без дрожжей хорошенько досталось на орехи. Только и мне ох как не сладко пришлось… Так что теперь вот сижу я тут, размышляю, анализирую… Нет, лучше всё по порядку.
Я, Варвара Тобольцева, живу на даче с мая месяца. Да, как начинается сельскохозяйственный сезон, так тут и я. С бабкой. Безвылазно. Школу приходится заканчивать кое-как, бросать занятия почти за месяц до окончания учебного года, уезжая из Москвы на дачу. Но я привыкла. Да и учителя смирились. Мы с бабкой помогаем нашей семье наладить благосостояние. Родители и старший брат как папы Карло трудятся в Москве, а мы на даче.
Когда-то у нас был просто участок в дачном поселке. Но несколько лет назад родители решили выйти на более высокий экономический уровень, составили бизнес-план, смету расходов – и купили ещё один участок рядом с нашим. Влезли в долги, но построили на этом участке большой красивый коттедж. И теперь мы сдаём его дачникам нового типа.
Да, всё изменилось в нашем поселке Листвянка. Он находится в очень какой-то приятной и полезной для отдыха зоне, поэтому все поняли, что отдыхать тут у нас – хорошо. Скоро рядом с обыкновенным дачным кооперативом, где были только огороды и жалкие самопальные «курятники», вырос посёлок из таких же, как и наш, красивых коттеджей и даже особнячков. И стали отдыхающие из Москвы снимать их на лето.
Появились дачники и в нашем коттедже. А мы с бабулей находимся при них. За порядком в доме следит бабка, а мои обязанности – подстригать газоны, убирать по участку мусор. И так далее, и тому подобное. Дачники платят. Я и убираю. Разве я враг своим родителям?
Да, мелькать перед глазами отдыхающих мне тоже запрещено, вот поэтому и приходится вставать очень рано – или ждать, выбирая время, когда я нашим дачникам точно мешаться не буду. Это такое условие.
Живём мы с бабкой на самом краю нашего участка. Там, спрятанный за кустами, вишневыми и сливовыми деревьями, стоит крошка-сарайчик под названием бытовка. С печкой, правда, и даже с телевизором. Вот в таком сарайчике мы с бабулей и обитаем. Поспать-поесть место имеется, а что ещё надо? У нас есть и баня-сауна, тоже свежепостроенная, крутая такая – мы её для дачников топим, когда им захочется попариться. Но и сами, конечно, моемся – это право я сразу для себя отстояла.
Но это ладно. Чтобы расплатиться с долгами за дом и начать получать прибыль, денег надо много. Поэтому ещё – там, в деревне под названием Листвяны, что находится недалеко от нашего посёлка, у нас есть плантация. Огородище о-го-го! Там растет ВСЁ! Всё растет! Вырастает – и продаётся. Да, реализовываются мною и бабкой населению на придорожном рынке. А чтобы урожай качественно созрел и имел товарный вид, нужно за всеми посадками ухаживать. Вот я и вкалываю, как раб на галерах. Так проходят мои летние каникулы.
Наш участок – это последний дом на границе, эдакое маркграфство. Когда посёлок разросся и стал местом для элитного отдыха, участки с новыми коттеджами стали строить туда – влево, в сторону соснового лесочка, а не в зоне «курятников». Поэтому наш участок, что был на самом краю кооператива, и оказался на границе. Так что в «новой» части Листвянки только отдыхали, а обитатели «старой» части выращивали продукты. Которые и продавали этой самой «новой» части, а также тем, кто оказывался на нашем большом рынке возле шоссе. Нет, это я преувеличиваю, конечно, – многие наши дачники из «старых» – пенсионеры и овощеводы-энтузиасты, для себя еду выращивали. Чтобы зимой питаться.
А в деревне Листвяны жили обычные деревенские. У тех хозяйства были ещё круче – с коровами, козами, овцами, кроликами. Деревенские вкалывали вообще как проклятые. Что взрослые, что ребята.
Я всю молодежь тутошнюю знала – и наших – «старопоселковых», и деревенских. С отдыхающими из коттеджей, (тоже молодежь имеется в виду), сталкиваться особо не приходилось. У них свои приколы. Да их никого и не увидишь на улицах посёлка. Никогда. Они с нами не гуляют – или по дачам сидят, за заборами не видно, что там у них происходит, или усядутся с родителями на машины и укатывают отдыхать на водохранилище. Там классно, конечно – на гидроциклах рассекают, моторки туда-сюда гоняют, яхты с парусом. Ладно, чего об этом говорить – у меня свои тут заморочки, не до гидроциклов.
Мы в речке тоже купаемся неплохо. Хорошая у нас рядом с посёлком и деревней речка течёт, чистая. Вечером поселковые (в смысле обыкновенные) тусуются на одном берегу реки. А деревенские на другом. У них там лучше – пляж с песочком. Зато у нас «тарзанка» на дереве прямо над водой висит – прыгай-обпрыгайся.
С деревенскими у наших «дачных» сейчас мир. Те их не трогают, и деревенские их не задирают. Но нашим на тех ребят, конечно, лучше вообще батонов не крошить – потому что компания у тех, кто живёт на дачах, какая-то такая неконкретная. То кто-то приезжает, то уезжает. А деревенские всегда тут, на месте. Местные. Поселковые это понимают – и лишний раз не нарываются. Но к августу обычно на дачи наезжает море народу (жратва, понятное дело, созревает, вот городских гавриков и сплавляют попастись). Поэтому «наши» начинают чувствовать себя «силой» – и ситуация меняется. Мне труднее – потому что я и «наша», и «ваша». В смысле полдня дачница, а полдня деревенская (раз на огороде пашу). Так что даже хорошо, что мне некогда – в разборках нет времени участвовать. Наши девчонки, конечно, ни в каких драках не фигурируют, но у них тоже в периоды войны дел полно – хотя бы, вот к примеру, с гордым видом проходить мимо деревенских и демонстративно с ними не здороваться. В знак презрения.
Но дачников из «новых», буржуев, как иногда бабки их называют, никто не трогает. И наши, и деревенские делают вид, что их нет. Не замечают, игнорируют. Или это они нас игнорируют, не знаю. У нас в Листвянке ещё есть двое таких, как я, – ну, тех, у которых на специально оборудованных дачах отдыхают семейки. Так что на тусовках эти ребята рассказывают про нелёгкую жизнь отдыхающих, за которой они, находясь «при хозяйстве», и наблюдают. Все ждут этих историй с нетерпением. Даже деревенские послушать приходят.
И я могла бы рассказать – да нечего было. Ничего интересного, в смысле. Два предыдущих лета подряд у нас отдыхали только семейства с малышами. Первый этаж мы одной семье сдавали, а второй этаж – другой. Что про малышей и их родителей рассказывать? Да ничего особенного. А в это лето объект наблюдения у меня появился…
Конец мая и июнь всё было обыкновенно. На первый этаж нашего коттеджика заселилась прошлогодняя молоденькая тётенька с девочкой трех с половиной лет, которую звали Мурзик. Мурзик – это Маша, очень даже покладистая такая, хорошая девочка. Выход с их части дачи, то есть первого этажа, был в сторону улицы. Так что мы этих граждан и не видели никогда. Маша носилась там где-то туда-сюда по тщательно выбритому мною газону. Мать ее сидела в шезлонге, читала или слушала музыку, заткнув уши наушниками, или болтала по телефону. А то садилась в машину и укатывала вместе с Мурзиком на целый день – купаться или ещё куда-то. Да, у них имелся ещё отец – но он бывал тут у нас не каждый день. А если приезжал, то поздно, укатывал в Москву рано утром. И тоже тихий такой, интеллигентный. Хорошая, в общем, семейка, беспроблемная.
А на втором этаже, крыльцо которого было повёрнуто как раз к нам во двор – и территория эта, надо сказать, немаленькая, раза в два больше той, где Мурзик с мамой резвились, поселилась в это лето представительная новенькая дачница – дамочка с малышом лет примерно двух. Ох и давал жару всем этот малыш! Тимочка, то есть Тимофей. И матери своей, и няньке, которая оставалась с ним, когда мать подхватывалась и уматывала куда-нибудь прогуляться. Вопли его были слышны, наверно, даже в деревне.
По выходным к ним приезжал папаша. Или папаша с гостями – и тогда начиналась гульба: шашлыки, барбекю, музыка и беготня. Нянька с Тимофеечкой переезжали тогда в нашу бытовку (за это нам платили отдельно), мы с бабкой шатались где-нибудь – до тех пор, пока они не выметутся.
А умница Мурзик спала себе в большом доме. Под музыку и пьяные вопли. Её маманьку и папаньку, (если он оказывался тут), обычно тоже звали на пикник – который в пятницу и субботу затягивался до глубокой ночи.
И ничего. Мусора только потом много оставалось. Бабка меня ещё и их бутылки отправляла сдавать. Бизнес, блин…
Тимочка же бузил в нашем сарайчике, тиранил няньку – и та билась с ним в одиночку. Моя бабка, правда, пару раз его усмиряла – когда бедную девчонку он доводил до белого каления. И шёлковым Тимофейка становился. Ему бы бабулю мою в няньки нанять – из него сразу бы человек вышел. А так пока какой-то гнус капризный растёт.
Но в середине июля к Тимофейке присоединился его старший братец. Я узнала об этом в редкий миг отдыха – когда валялась на берегу речки.
– Варька, тебе жениха привезли! – на всех парах примчавшись на пляж, выпалила Натаха – наша местная сплетнеразносчица. Девчонка она ушастая, глазастая, шустрая – мимо такой ни одна информация не проплывала.
Все сразу оживились: какой жених? Куда привезли?
И Натаха рассказала про нового дачника, что поселился у нас. Тимофеев брательник, парень четырнадцати лет. О том, что он заявится, жильцы со второго этажа, оказывается, бабку мою заранее предупреждали. Это я уже после узнала. А бабан мне не соизволила вовремя сообщить. Я бы подготовилась. Эх…
Все, кто был на речке, конечно, ту же начали представлять, какой у нас с ним закрутится роскошный роман. Я сидела терпела. А куда было деваться? Смотаться от них тут же – сразу начнут смеяться, что побежала смотреть своего женишка. А начать огрызаться – вообще запозорят. Я сидела-сидела, изредка презрительно хмыкая. Им лениво стало в конце концов прикалываться, и тема переменилась. А как только кое-кто из ребят наладился уходить, подхватилась и я.
Конечно, на жильцовского старшего сыночка посмотреть хотелось. Четырнадцать лет! Как и мне. Крутой, наверно, невозможно как, понтовый. Посмотрим…
Глава 2
Девочка с рынка
Его звали Руслан. Он сам так мне представился. Потому что, попав на наш участок, я тут же на него и наткнулась. Я только в маленькую калиточку вошла, что была в самом углу нашей, хозяйственной части. А он, Руслан этот, тут как тут – шатается вдоль деревьев.
– Что ищем? – спросила я. Это наша, кстати, уже территория, обслуживающего персонала. Так что вполне нормальный вопрос – что он, в смысле дачник, тут делает.
– Ой… – тут же вскинулся Руслан. – Я это… Мяч ищу.
– А-а… – деловито кивнула я. И показала рукой под вишню. – Вон он. Можешь взять.
Белый футбольный мяч действительно лежал там, в траве. Дачнику его не было видно.
– Спасибо. – улыбнулся юный дачник, наклонился и поднял мяч. Подошел ко мне и сообщил. – Я – Руслан. А тебя как зовут?
– Варвара. – я постаралась сказать это как можно достойнее. И, кажется, у меня получилось.
– Вы тут живёте? С бабушкой? – поинтересовался Руслан, перекатывая мяч в руках.
– Да.
– Мне мама сказала.
– Понятно.
– А я только сегодня сюда приехал. – Руслан был само дружелюбие. – Теперь вот тут. До конца лета. Так что будем знакомы.
– Будем. – я снова по-королевски кивнула. И хотела ещё что-нибудь эдакое загнуть, но тут от дома послышался требовательный голос Руслановой мамы, нашей гранд-дамы, как я про себя ее называла.
– Иду, мам! – крикнул в ответ Руслан, кивнул мне с наиприветливейшей улыбкой и торопливо зашагал на зов.
Я осталась под вишнями. Да, очень даже ничего такой Русланчик оказался, даже симпатичный. В белой футбольной форме, в кроссовочках таких зашибенных. А загар какой! Шоколадный, без всяких яких, натурально шоколадный – благородно коричневый. Со светлыми блондинистыми волосами такой загар отлично смотрится! И глаза у этого Руслана оказались голубыми – или, может, просто на пляже выцвели? Потому что где-то на морях он явно долго отдыхал – это и хомячку понятно…
Раздался голос и от нашего домишки – это бабанька меня потеряла. Стало быть, отдых кончился – пора мне было на мои галеры.
– Иду!
И я поплелась с бабкой в деревню. Долго, до самого вечера, пока солнце не зашло и видно уже ничего не стало, мы рвали с бабулей чёрную смородину. Её у нас уродилось просто пропасть! Да ещё крупная такая, практически с вишню каждая ягода. Рвали мы, рвали, нарвали большое ведро и ещё пятилитровое.
– Завтра на рыночек отнесём, Варька! – потирала руки бабуля. – Хороша, хороша смородинка!
Это значит, завтра вставать ещё раньше, чем обычно – быстро сбегать полить здесь огурцы и помидоры с перцами в теплицах, а к открытию придорожного рынка мчаться туда и стоять торговать. Вместе пойдём, отвертеться мне никак не удастся – бабка в парнике ещё и сумку огурцов надрала, так что это всё она одна никак не донесёт…
Про Русланчика я старалась не думать. Но он, прямо как нарочно, так и не шёл у меня из головы. Его бы на эти плантации – сидеть под кустами, тупо обрывать ягоды шоколадными пальчиками… Я всё смотрела на свои руки, загоревшие неровно – где-то до черноты, а где-то, на внутренней стороне, совсем белые. Жалко – трудовой загар не пляжный, никакой красоты…
А интересно, думалось мне уже по дороге, когда мы с бабкой, гружёные, как вокзальные носильщики, плелись в темноте к посёлку, что наш дачник молодой сейчас делает? В телефоне играет? Кино смотрит? Или тушку свою загорелую в душе моет? А может, уже тусуется на Весёлой даче?
Была в элитной части нашего посёлка так называемая «Весёлая дача» – день и ночь оттуда доносилась музыка, смех, радостные вопли. Там жила одна взрослая девица и её сестра – или моя ровесница, или где-то на год помладше. Вся та «золотая» молодёжь, которая не хотела знаться с нашими, обычными поселковыми, как раз там и собиралась. Родители всех таких прынцев, типа нашего Русланчика, всегда знали, что дети их – там. Чувствовалось, что на этой дачке реально хорошо – жалко только, что из-за высокого кирпичного забора видно ничего не было. Но наши, поселковые, любили ходить вдоль этого забора туда-сюда и строить предположения, что там за ним такое происходит. Слышно было, как кто-то носился с топотом по теннисному корту – потому что мяч об ракетку громко хлопал, слышно, как с визгом плюхался кто-то в бассейн, как вечером танцевали на улице, жарили шашлыки, запах которых даже местные собаки нюхать прибегали. Прибегали и сидели, смешные такие, под забором. Тоже, наверное, мечтали себе там что-то…
Вот и Руслан, скорее всего, уже на Весёлой даче освоился. Маманя его за ручку туда уже отвела. Или сам помчался. К «своим»!
Когда мы добрались до дома, я плюхнулась спать – укатала меня сегодня бабуля. И ничего подумать больше не успела.
Спала я до половины пятого утра – как раз в это время бабка меня разбудила, чтобы по холодку полить в парнике и теплицах. И шпарить на рынок.
И мы полили, и мы на рынок примотали, и встали в ряды торговать. Я отвечала за смородину, бабка за разномастный товар – огурцы, малину, зелень.
И вот уже я почти втюхала тётеньке за хорошую цену большое ведро смородины, как… невдалеке, почти рядом с нами, увидела всё того же Руслана! Почему-то стало так стыдно… Хотя из-за чего? Я же сорванными собственными трудовыми руками ягодами торгую! Но мне хотелось провалиться сквозь землю. И я провалилась бы, но асфальт был твёрдым. Вместо этого я присела, согнулась в три погибели, да ещё и панамкой всю физиономию закрыла.
– Девушка, ну что? – кричала мне покупательница. – Я беру. Держите деньги. И давайте, высыпайте смородину мне в ведро.
Но я продолжала сидеть и только мотала головой. Уйдут они сейчас, уйдут… А покупательница на нашу смородину и другая отыщется!
Тётенька поквохтала ещё пару минут и смоталась – я видела, как прошлёпали в сторону ее ноги в босоножках на тракторном ходу.
Но хорошо, что я голову не успела поднять – потому что тут же подошли другие ноги. В шлёпанцах на острых «шпильках», с малиновым педикюром. И я хорошо знала, чьи это ноги… А рядом с ними – конечно же, вчерашние роскошные кроссовки!..
– Так, огурцов мы купили… – проговорила Русланова мать. – Смородинки… Руслик, смотри, какая крупная смородина. Давай возьмём.
– Не хочу, ма… – капризно заявил Руслан. – Пойдем персиков купим. Во-он там, видишь, персики.
– Этого сезона? Не обработанные химией? – раздалось над моей незадачливой головой. – Ты уверен? Спроси, сынок, обязательно, откуда привезли эти персики. И только тогда покупай. Понял меня, сына?
– Да, да! – уверенно отвечал Руслан. И, видимо, ушёл. Потому что и кроссовки его скрылись с моих глаз, и голос слился с шумом рыночной толпы.
Фу-у, пронесло! Не заметили! Как мне полегчало… Но стыд остался. Хотя какое мне дело до маменькиного красавца Русланчика… «Руслик» – ну надо же такую гадость придумать! Взрослого парня так называть – как всё равно кролика какого-то… Гранд-мамаша меня теперь начала бесить, прямо просто на дух я её, мне казалось, не могла с этого момента выносить. А всё из-за моего позора…
Я не слушала, как ругала меня бабка за то, что я упустила такую хорошую покупательницу – в смысле ту, оптовую, на тракторном ходу, которая всё ведро, не торгуясь, собиралась купить! Ругала, конечно, по делу – мы из-за этого ещё лишних полтора часа на рынке проторчали – и солнце палило нас немилосердно. День особенно жарким сегодня обещал быть, если с утра уже такое пекло. Но я стояла, продавала. Почему-то не хотелось на дачу идти – с Русланом этим встречаться.
Так что на огород – собирать с картошки колорадских жуков, я отправилась прямо-таки с удовольствием! Даже есть не стала – хотя бабка много вкусного на стол выставила. Того, что после удачных торгов на рынке купила.
Собирать жуков на самом пекле – занятие не для слабонервных. Да хоть и не на пекле – всё равно противно. Нудно и гадко. Колорады – твари противные и беспощадные, жрут картошку со всех сторон. Личинки обжирают листья, а взрослые вгрызаются в сами клубни, проедают в них круглые дырки – и такая картошка уже на фиг никому не нужна. Урон они наносят просто катастрофический, если не убивать их химическим путём. А бабка моя не хочет картошку опрыскивать – опасно, типа. Самим же её и есть. Да и зачем опрыскивать, если есть я – бессловесная рабочая сила, которая вручную и совершенно бесплатно всех паразитов и оберёт…
Неизвестно, кто из колорадиков хуже и вреднее – взрослые полосатые монстры, конкретные жуки, или их дети – большие и маленькие личинки. Крупные личинки – розовые с мелкими тёмными точками по бокам, мягкие такие, просто мерзопакостная биомасса какая-то! Их тушки похожи на пузатые дирижабли, берешь такую гадость пальцами, и прямо тошнота подкатывает. Но их зато с веток снимать легче всего – крупные всё-таки. Маленькие же так облепливают листик со всех сторон, что их не оторвать. Пока стащишь – половину на землю стрясёшь, половину подавишь. Перчатки тут же жёлто-коричневыми становятся от жижи, в которую личинки превращаются – и кажется, что эта вредоносная субстанция сейчас резину прожжёт и на моей коже окажется. Фу, в общем.
А полосатые взрослые очень хитрые – они не такие медлительные, как глупые личинки, поэтому стараются уползти, спрятаться. Вот и ходишь вдоль гряд, собираешь их в баночку с керосином. Стараешься, чтобы унять отвращение, думать о чём-нибудь хорошем.
Я думала, – вот ведь блин! – о Русланчике. Конечно, сначала о том, что его бы сейчас сюда, побороться за урожай… Потом о том, как и где он сейчас отдыхает… Прямо как замкнуло меня.
А потом пришли ребята деревенские, встали около ограды.
– Привет, Варька!
– Привет! – крикнула я, разгибая спину.
Там, у края нашей фазенды, стояли Колька, Маринка и Страшный. Страшный – это кличка Володьки Страхова. Ну и так, наверно, он сам по себе был страшноват. Я, правда, особо никогда не приглядывалась, но раз люди так зовут, то, наверно, точно. Страшный. Раз так удачно кличка совпала.
Мы поболтали с ними о чём-то таком обычном – кто где недавно был, кто когда купался, кто и во сколько сегодня на речку идти собирается. Я сначала стояла, пока с ними разговаривала, а потом снова двинулась вдоль гряд картошки, собирая полосатых и розовых гнусов. Деревенские продолжали со мной болтать, с интересом смотрели, как я кидаю вредоносных насекомых в жестянку – но помочь не предложили. Я совершенно не обижалась на это: потому что они это не из жлобства, им не «западло», просто у самих у них у всех есть такое же занятие, сами к своим жукам сейчас отправятся, так что кому-то помогать в этой ситуации глупо.
Потом они ушли. А я осталась. И до тех пор, пока бабуля не прискакала. Вот ведь человек неуёмный. Старая, а ей хоть жара в сто градусов, хоть ветер с Заполярного круга – она всё равно приползёт на свои плантации и будет с упоением трудиться! Так что теперь жуков собирала она, а я отправилась на дачу. Бабка велела убраться как следует на участке – потому что я типа два дня уже как забила на это дело, лодыря гоняю. Что, кстати, абсолютная правда. Не убиралась. Забила …
Возле моста через речку мне попалась наша дачная компания. Решительные все такие, прямо как забастовщики.
– Ну, что там твои деревенские?
– Ничего им так живётся?
– Рожи не трескаются? – это они мне, значит.
Ещё через пару реплик стало понятно: наши собираются деревенских бить. Да, не деревенские наших, а наоборот! А за что? За воровство.
– Я знаю, знаю! – захлёбываясь, возмущалась Натаха, и остальные ей активно поддакивали. – Там в деревню пацан приехал. Малолетний вор-рецидивист! Он всё время с участков всё таскает! Вот он местных и подбил. Так что все теперь всё…
– Перемирие заканчивается. – заявили пацаны.
Это было серьёзное заявление. С деревенскими нашим не справиться. Наших мало. И без тельняшек. И, самое главное, без подтвержденной информации. Ведь вора за руку никто не поймал.
Да, самого вора за его непосредственным занятием никто не видел, но за последнее время с дачных участков испарились прямо из теплиц и с грядок много огурцов, кабачков, даже зелёные помидоры кто-то у бабки Капранихи ободрал. А у одних вишни подчистую кто-то все сорвал. А вишни – это такая вкусная вещь… У нас в посёлке они ценятся больше всего. Это раньше, говорят, их много было, а сейчас то мёрзнут они зимой, то весной цветы морозом бьёт, то ещё что-нибудь. Поэтому все своими вишнями гордятся, если они вызревают.
– А до этого и клубника пропадала!
– Да! И у нас!
– А у нас куст смородины чистенький! Как ничего не было! – пока я думала про вишни, бушевали наши.
– А у нас даже картошки молодой кто-то целый ряд выкопал! Мелкой совсем.
– Вот ублюдки жадные!
